Дневник Верховского - Юрий Сафронов

Судьба Александра Ивановича Верховского, последнего военного министра старой России, – одна из самых драматических и поучительных глав русской истории первой половины XX века.

Писать о личности А. И. Верховского не просто. Трудно дать ему исчерпывающую характеристику и при этом оставаться беспристрастным в оценках. Если в прежние десятилетия такие оценки были противоречивыми и даже диаметрально противоположными, то современные биографы Верховского отмечают, что ему были свойственны целеустремленность, редчайший интеллект, превосходная память, настойчивость, огромная жизненная энергия, неподдельная любовь к военной службе и стремление к творчеству. Отмечают его смелость, импульсивность и даже чрезвычайное самолюбие, «доводящее до самоистязания». Подчеркивают, что воспитывавшийся в традициях православия и преданности государю, Верховский искренне верил и искренне служил.

В силу неодолимых внешних обстоятельств жизненные идеалы Верховского дважды кардинально менялись, но и при этом он оставался абсолютно честным и верным офицерскому долгу. Когда из триады «За Веру, Царя и Отечество» Веру запретили, Царя не стало, то все-таки оставалось многострадальное Отечество… Именно члену Директории, военному министру А. И. Верховскому за пять дней до октябрьского переворота 1917 года судьба предоставила шанс быть «стрелочником истории» и перевести страну, летящую на всех парах в пропасть, на альтернативный путь развития. Россия была тогда в одном шаге от установления военной диктатуры, причем на вполне законных основаниях, без переворотов и революционных потрясений.

Куда бы ни забрасывала судьба Александра Ивановича, он старался честно и достойно исполнять свой долг офицера Генерального штаба Российской Империи. Возможно, что именно поэтому самим Провидением ему и предоставилась возможность быть свидетелем событий, разыгравшихся на Балканах летом 1914 года, в корне изменивших облик мира.

Без привлечения материалов из личного архива его сестры (в дальнейшем – л. арх.), частью которого является «Сербский дневник 1914 года» (в дальнейшем – С. дн.), трудно понять исключительно важную и вместе с тем до конца не исследованную роль Верховского в исторических событиях начала XX века, и, в первую очередь, в событиях, получивших название так называемого Балканского (июльского) кризиса 1914 года.

В мировой истории еще не было таких таинственных, рационально не объяснимых и трагических по своим чудовищным последствиям событий, о которых вот уже столетие не стихают споры. 15 (28) июня 1914 года в столице Боснии городе Сараеве в 10 часов 50 минут было совершено покушение на наследника Австро-Венгерского престола Франца Фердинанда и его супругу графиню Хотек. Эти роковые выстрелы, в свою очередь, вызвали цепную реакцию. Открылся «ящик Пандоры», и вскоре на человечество с невиданной силой обрушились войны, революции, эпидемии, голод и нравственная деградация общества.

Выдающийся английский философ Бертран Рассел говорил: «С 1914 года каждый, кто осознает тенденции, существующие в мире, глубоко встревожен ходом событий, который похож на предопределенный, роковой марш к еще большим несчастьям. Многие серьезные люди пришли к заключению, что гибель ничем нельзя предотвратить» ^[1]. С течением времени непонимание проблемы лишь нарастало. Американский писатель Уокер Перси (1916–1990), скептически относившейся к научно-техническому прогрессу и цивилизации потребления, писал: «С Первой мировой войной весь мир распался, и мы до сих пор не знаем, почему. Ведь перед войной, казалось, люди стояли у порога необычной прежде мечты. Были мир и благополучие. Затем все распалось. С тех пор мы находимся в замороженном состоянии… В наш век было убито больше людей, чем за всю историю человечества» ^[2].

Действительно, в Первую мировую войну лишились жизни около 20 млн солдат и гражданского населения, а в общей сложности в XX веке было убито около 100 млн человек, что превышает в четыре раза число всех погибших за предыдущие 400 лет!

Общепринято считать, что выстрелы в Сараеве, прозвучавшие 15 (28) июня 1914 года, стали лишь предлогом, но не причиной для начала величайшей трагедии в мировой истории. Об этом убийстве как профессиональными историками, так и «интерпретаторами» и «интерпретаторами интерпретаторов» было написано к настоящему времени более 4 тысяч сочинений разного толка едва ли не на всех языках мира, но лишь незначительная часть из них может считаться серьезными исследованиями. Недаром считается, что истина обратно пропорциональна количеству версий. Как говорит пословица, «ко всякой лжи свое приложи!»

Публичное пространство за годы, прошедшие с момента покушения, оказалось сильно засоренным. Среди публикаций на тему сараевского убийства встречается много фальшивок, подтасовок, предвзятости, особенно в вопросе поисков подлинных виновников в развязывании Великой войны. Ищущие сенсаций лжеисторики и недобросовестные публицисты (по остроумному выражению Ключевского – «публичные девки публицистики») продолжают и поныне использовать, например, материалы австрийского историка, профессора Венского университета Ганса Юберсбергера, служившего во внешнеполитическом ведомстве Риббентропа, – материалы, основанные на недостоверных, сомнительных и предвзятых источниках. Козырной картой этого автора стал прямой подлог – он изменил текст предсмертного письма полковника сербского генштаба Димитриевича таким образом, будто бы в сараевском заговоре принял непосредственное участие военный агент в Сербии полковник Генерального штаба В. А. Артамонов. Публикация Юберсбергера до сих пор пользуется популярностью в среде известной части историков. На ее основе в некоторых европейских странах одновременно, как по команде, огромными тиражами издаются и переиздаются книги сомнительного свойства.

В последнее время появляется все больше публикаций, в которых на первое место в событиях на Балканах летом 1914 года выдвигается капитан Генштаба России А. И. Верховский. Разумеется, что желающих подправить мировую и отечественную историю всегда хватало, и не только за рубежом. Ловко оперируя правдоподобными выкладками, периодически гальванизируется версия об участии Генерального штаба России в сараевском заговоре, делаются попытки оправдать агрессивную политику монархии Габсбургов и кайзеровской Германии на Балканах, представив дело так, будто Центральные державы оборонялись от происков Сербии и России.

В 1941 году Гитлер использовал публикацию бывшего поверенного в делах Сербии в Берлине М. Богичевича, перешедшего на германскую службу, и работы историков «школы» Вегерера, чтобы обосновать фашистскую агрессию против Югославии и Советского Союза доводами геополитического порядка вроде «славянской опасности». В директиве о походе против Югославии он повторил ряд положений австро-венгерского ультиматума Сербии от 23 июля 1914 года.