Братья по крови - Саймон Скэрроу

Рим, февраль 52 года н. э.

Улицы столицы оживленно шумели толпами горожан, радующихся не по-зимнему теплому дню. Стояла послеполуденная пора, и солнце приветливо сияло в чистой небесной лазури. То, что за ним хвост, Муза почуял, еще даже не различив своего преследователя. Именно это чутье прежде всего и пробудило внимание, придав ему остроту: врожденное умение вынюхивать опасность. Свойство в его ремесле поистине бесценное. Некоторая сумма, выложенная за обучение Музы с той самой поры, как он оказался выужен из трущоб за Авентином [1], помогла отточить его сметку и проворство. Не говоря уже о навыках. Подкован он был ничуть не меньше любого соглядатая, действующего вне стен императорского дворца. Он знал, как крадучись ступать следом и убивать бесшумно. Как уродовать и избавляться от тела с наименьшим риском того, что труп будет найден, а уж тем более опознан. Как составлять и разгадывать тайнопись; какие яды наиболее действенны и не оставляют следов, способных выдать руку отравителя. Знал Муза и то, как следовать за человеком хоть в толпе, хоть безлюдными проулками так гибко и бесшумно, как будто тебя и нет вовсе.

Обучен он был ухватывать и то, когда, наоборот, следуют за ним. А потому сейчас, остановившись у лавки булочника на окраине Форума, Муза придал себе вид покупателя, слегка рассеянно озирающего разнообразие хлебов и лепешек, а сам незаметно выискал глазами того, кто шел следом: худой, темноволосый, в простой коричневой тунике (он сейчас тоже остановился – в пятнадцати шагах позади, у лотка с фруктами – и взял там грушу, которую непринужденно крутил в руке, якобы прицениваясь).

Муза чутко удерживал своего преследователя краем глаза, вбирая каждую деталь его нарочито неброской внешности. Спустя минутку он припомнил, что впервые заметил его на улице возле дома, куда нынче утром был послан своим хозяином передать некое послание – такое, что в силу своей важности никак нельзя было отправить письмом, а надлежало перед уходом затвердить наизусть. Его хвост тогда посиживал в стайке мужчин, собравшихся за игрой в кости, а затем встал и, небрежно потянувшись, тронулся по улице в ту же сторону, что и Муза, петляя за ним сквозь толпу. От Музы это не укрылось, но он до поры оставил это без внимания. До поры, но не более. На простое совпадение это уже не походило.

Он сумрачно улыбнулся. Что ж, посмотрим, кто кого. Есть множество способов оторваться от хвоста. Если преследователь хоть чего-нибудь стоит, то большинство уверток он раскусит и обойдет достаточно быстро. Но у Музы было одно преимущество, дающее ему в предстоящем поединке смекалок решающую фору: сирота-оборванец, он родился в здешних клоаках и вырос на этих улицах, с детских лет знаясь с местными уличными шайками. А потому каждый изгиб, каждый поворот улиц и проулков этого громадного, раскинувшегося по семи холмам города на берегу неспокойного Тибра были известны ему как свои пять пальцев.

Судя по смуглости человека в коричневой тунике, родом он не из города, а прибыл откуда-то с востока империи или же из-за ее пределов. И следовать за своей жертвой по лабиринту темных смрадных улочек Субуры – трущоб, что начинаются за Форумом, – у него получится недолго. Там он наверняка потеряет след, и да будут милостивы к нему боги, если он заблудится, пытаясь преследовать свою жертву. Обитатели Субуры – народец тертый и сплоченный меж собой, чужака унюхивают за милю хотя бы по отсутствию родной для них вони. И преследователь сам станет легкой добычей для первой же уличной шайки, что удумает на него напасть. На мгновение он ощутил нечто вроде жалости – мысль, которую Муза тут же от себя отогнал.

В этой игре сантиментам не место. Хозяин преследователя, несомненно, так же безжалостен, как и его собственный, поэтому приказ перерезать Музе глотку будет выполнен беспрекословно. Рука Музы скользнула за пояс и ласково притронулась к шишечке на рукояти ножа, скрытого под туникой. Это придало ему уверенности. Муза резко отвернул от прилавка и быстро зашагал к арке выхода с Форума. Оглядываться было незачем: и без того ясно, что незнакомец неотступно идет следом. Мимолетный взгляд назад подтвердил: так и есть, он пришел в движение.

Продавливаясь сквозь толпу (на него уже поглядывали косо, раздавались и неодобрительные возгласы), Муза чувствовал, как его сердце начинает биться все быстрее. Его переполняла странная смесь волнения, страха и вместе с тем азартной возбужденности. Он прошел под аркой, каменный изгиб которой вторил звонким эхом стуку башмаков и шороху сандалий, делая странно отчетливыми людские голоса, которые словно вычленялись из приглушенного шума города по другую сторону. За аркой Муза повернул налево и трусцой засеменил ко входу в улочку, ведущую в сторону Субуры. Неподалеку впереди он заметил мальчика в грубой тунике и поношенных, перевязанных тряпками сандалиях. Мальчишка сидел на корточках возле чумазой, изукрашенной каракулями стены и наблюдал за прохожими. Определенно воришка – как раз то, что надо. Муза на ходу сунул руку в кошелек за пазухой.

– Эй, малый, – обратился он к пацану. – За мною идет человек в коричневой тунике. Если начнет расспрашивать, скажи, что я свернул вон в тот проулок.

Муза указал на покатую улочку, ведущую совершенно в другую сторону. Маленький пройдоха кивнул, ловко поймав подкинутую ему монету. Муза нырнул в проулок, уходящий к Субуре, – угрюмый, узкий, с вездесущими кучками мусора. Людей здесь было значительно меньше, и он припустил бегом, чтобы как можно быстрее увеличить дистанцию между собой и преследователем.

Если все сложилось удачно, они наверняка разминулись еще под аркой. Хотя если его преследователь опытен, то заподозрит, не попытался ли Муза скрыться от него в кривых улочках Субуры, и тогда может спросить того мальца. Вранью воришки он, глядишь, и поверит, ну а если нет, то даже минутное его колебание все равно замедлит погоню настолько, что когда он наконец доберется до трущоб, то жертвы там простынет и след. Пробежав несколько сотен шагов, Муза повернул направо, затем налево и очутился в квартале обветшалых многоэтажных домов, вздымавшихся вверх, которые, казалось, дробили собой небо, оставив лишь узкую полоску, петлявшую над темными закоулками. Постепенно Муза перешел на шаг, переводя дух и морща нос от зловония отбросов, мочи и пота – запахов, которые некогда воспринимались им как данность.

Невольное изумление вызывало то, как он мог мириться со всем тем убожеством и нищетой, среди которой рос. За последние годы Муза успел попривыкнуть к благоуханному миру властей предержащих – богачей, даром что обитал всего лишь на его периферии, а действовал в тени. Но тем не менее эти узкие грязные улочки и тупики были ему памятны достаточно и давали вполне четкий ориентир в обход трущоб, что в конечном итоге позволяло выйти к дому на холме Квиринал, где его дожидался хозяин. Надо сказать, что здесь, в Субуре, существовали и другие опасности, о которых забывать было нельзя, поэтому Муза осторожничал, внимательно всматриваясь в каждого встречного, будь тот один или в компании, и взвешивая возможную угрозу, которую они могли представлять. В целом, не считая нескольких косо брошенных взглядов, все обошлось, и Муза в конечном итоге вышел на небольшую площадь в сердце Субуры, где находился раскидистый фонтан, снабжающий местных жителей водой из ответвления Юлианова акведука.