Вторая гробница - Филипп Ванденберг

И конечно же, когда она ехала в Сохо, всю дорогу лил дождь.

– Здесь всегда так в это время года! – извиняясь, сказал таксист и бросил беглый взгляд через стекло на пассажирку, сидевшую сзади. Это была ухоженная пожилая дама, по виду состоятельная, но небогатая, как раз такая, от которой можно ожидать приличных чаевых. Богатые люди скупятся на чаевые, это таксист знал давно, его после двадцати лет за баранкой вряд ли можно было чем-то удивить.

– Время года не играет никакой роли! – возразила пассажирка шоферу. – В Ноттинг-Хилле [1]погода куда лучше. Должно быть, причина в самом Сохо [2].

– Вы не любите Сохо, мадам? – весело спросил шофер.

– Ну отчего же мне не любить Сохо?! – возмутилась пожилая дама. – Я просто считаю, что в Сохо дожди идут чаще, чем где бы то ни было.

Таксист больше не задавал вопросов, а его пассажирка посвятила себя разглядыванию больших разноцветных афиш театров и синематографа. В кинотеатре на Лестер-сквер шел фильм «Сын Франкенштейна», в главной роли был Борис Карлофф. В театре «Хеймаркет» давали «Планы на жизнь» с Рексом Харрисоном и Дианой Виньяр, а напротив гостиницы «Рэджент Палэс», в театре на площади Пикадилли, в спектакле «Француз без слез» блистали Макензи Уорд и Эйлин Пил.

Как всегда вечером, у площади Пикадилли были пробки, но шофер ловко объезжал их по боковым улочкам. И вот совершенно неожиданно для пожилой дамы такси остановилось у входа в отель.

– Гостиница «Ритц», мадам, – радостно сообщил таксист, – с вас пять шиллингов!

Он не ошибся – женщина протянула ему шесть шиллингов и вышла только после того, как портье в красной ливрее услужливо открыл дверь автомобиля.

Она чувствовала себя неуверенно в холле гостиницы и, не пытаясь скрыть этого, легкими кивками отвечала на проявление любезности персонала. Наконец она решительно направилась к аристократического вида мужчине, одетому в черный фрак. Он стоял, сцепив руки за спиной, и приветливо улыбался. Редкие седые волосы на продолговатой голове были напомажены и прилизаны. Было хорошо видно, что ему уже за пятьдесят, но, несмотря на это, дама обратилась именно к нему:

– Молодой человек, проводите меня в кафе-кондитерскую. Выражение «молодой человек» она употребляла как обращение ко всем мужчинам не старше себя.

– В кафе-кондитерскую, конечно, мадам! – услужливо ответил он, сделав рукой приглашающий жест.

– Только помедленнее! – решительно заявила посетительница и уперлась в ковер своей тростью. Ее лицо со следами увядающей красоты и особенный шарм, присущий пожилым дамам, привлекали взгляды окружающих. На женщине была старомодная шляпа, придававшая ей вид некоторой неприступности, и приталенный зеленый костюм с юбкой до щиколоток. В холле светского отеля она выглядела, без сомнения, немодно.

Над входом в кафе висела полированная вывеска из латуни. Вдруг стеклянные двери распахнулись и навстречу вышел метрдотель в визитке, с речной жемчужиной на пластроне. Было бы достойно упомянуть лишь о его физиономии, серьезной и строгой, которую можно было сравнить разве что с лицами консерваторов в парламенте.

– Молодой человек, – обратилась она к нему, прежде чем важный официант успел произнести хоть слово, – я договорилась встретиться здесь с леди Эвелин Бешам. Наверное, я пришла слишком рано?

Вопреки всем ожиданиям лицо метрдотеля просияло улыбкой. И в приступе восхищения, которого от него едва ли можно было ожидать, он ответил: