Врата огня - Стивен Прессфилд

По велению Великого Царя Ксеркса, сына Да­рия, царя Персии и Мидии, Царя царей, Царя земель, владыки Ливии, Египта, Аравии, Эфио­пии, Вавилонии, Халдеи, Финикии, Элама, Си­рии, Ассирии и государств Палестины, прави­теля Ионии, Лидии, Фригии, Армении, Киликии, Каппадокии, Фракии, Македонии и 3акавка­зья, Кипра, Родоса, Самоса, Хиоса, Лесбоса и островов Эгейского моря, повелителя Парфии, Бактрии, Каспии, Сузианы, Пафлагонии и Ин­дии, господина всех живущих на земле от вос­хода до заката солнца, Всесвятейшего, Пра­веднейшего и Высочайшего, Непобедимого, Неподкупного, Благословленного единым богом Ахурой-Маздой и Всемогущего среди смерт­ных. Так повелел Великолепный, и так запи­сано Гобартом, сыном Артабаза, его летопис­цем:

«После славной победы войск Великого Царя у Фермопильского прохода над боевыми порядками спартанцев с их союзниками, унич­тожив врага до последнего человека и воздвиг­нув трофей в честь этой доблестной победы, Великий Царь в своей боговдохновенной муд­рости пожелал побольше узнать как о некой тактике, примененной пехотой противника и оказав­шейся довольно эффективной против войск Великого Царя, так и о самом неприятеле, чьи воины, не находящиеся под данью или в рабстве, встретившись с подавляющим чис­ленным превосходством неприятеля и предвидя неминуе­мую свою гибель, тем не менее предпочли остаться на сво­их позициях, где и погибли все до последнего человека.

Выраженное Великим Царем сожаление о недостатке знаний и понимания указанных вопросов услышал милостивый Ахура-Мазда. Под колесами боевой колесницы, зава­ленный трупами людей и упряжных животных, отыскал­ся один израненный эллин (как называют себя греки), едва живой. Лекарям Великого Царя под угрозой мучительной смерти велено было привлечь все средства, дабы сохранить жизнь этого пленника. И бог исполнил пожелание Вели­кого Царя. Грек пережил ночь и наступившее утро, а через десять дней к нему вернулись речь и сознание. Прикован­ный к ложу болезни и находясь под непосредственным на­блюдением самого Царского лекаря, он наконец не только нашел в себе силы говорить, но и выразил жгучее желание к этому.

В одеянии пленника и его доспехах были замечены неко­торые необычные особенности. Так, под боевым шлемом его оказался не традиционный войлочный подшлемник, какие носят спартанские гоплиты(гоплит – тяжеловооруженный пеший воин в древнегреческом городском ополчении. Он носил большой щит шлем и панцирь, а также поножи. Главным оружием были копье и меч), а кожаная шапочка, характерная для илотов, низшего лакедемонского класса крестьян. В то же время, необъяснимо для воинов Велико­го Царя, щит и доспехи пленника выкованы из превосходной бронзы, инкрустированы редким кавказским кобаль­том, а шлем имел поперечный гребень – знак полноправ­ного спартиата, начальника над простыми воинами.

На предварительных допросах было замечено, что язык пленника представляет собою странное смешение высо­кой литературной речи, свидетельствующей о глубоком знании эллинских эпических поэм и философии, и самого низкого и грубого жаргона, который в большой степени остался непереводимым даже для лучших толмачей Вели­кого Царя. Однако пленный грек с охотой согласился пере­вести эти выражения сам, что и сделал, используя обрыв­ки арамейского и персидского языков, с которыми, по его словам, он познакомился во время своих морских путеше­ствий за пределы Эллады. Я, летописец Великого Царя, стремясь охранить уши Его Величества от непристой­ных и зачастую отвратительных выражений пленника, старался исключать оскорбительные слова, чтобы Вели­кому Царю не пришлось терпеть их. Но Великий Царь в своей боговдохновенной мудрости повелел своему слуге пе­редавать рассказ этого человека в точности, должным образом подбирая язык и соответствующие обороты пер­сидского языка. Были приложены все усилия, чтобы в точ­ности исполнить волю Его Величества. Молю богов, чтобы Великий Царь помнил возложенную Им же самим задачу и не разгневался на своего слугу за некоторые выражения нижеследующего перевода, которые, без сомнения, оскорбят всякого культурного слушателя.