Похитители дыма - Салли Грин Страница 9

– Неужели ты не можешь хотя бы раз в жизни поступить так, как я велю?

Прямо как в старые времена. Когда Эмброуз ещё жил в родительском доме, отец регулярно вызывал его в свой кабинет, чтобы отчитать за то или иное непослушание. И вот, спустя два года после того, как юноша покинул родные пенаты, он снова стоял перед столом своего отца. Но теперь всё обстояло иначе. На время визита в столицу отец снял не привычную элегантную усадьбу, а ветхую виллу. Отец так же выглядел потрёпанным. Его лицо слегка осунулось, возле глаз стало больше морщинок, и, несмотря на весь свой гонор и шум, он казался меньше. И, разумеется, было ещё одно существенное отличие – Анна была мертва, её голова насажена на пику на городском мосту.

– Имейте хотя бы порядочность ответить мне, сир!

– О каком конкретном повелении вы столь беспокоитесь, отец?

– Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю. Я сказал тебе, что именно ты должен произнести в отречении, и я велел тебе казаться искренним.

– Ну, как оказалось, в данном случае я не смог сделать так, как ты велел.

– Да что это с тобой, Эмброуз? – отец оттолкнулся от стола и покачал головой.

– Что это со мной такое, что я не смог отречься от моей сестры? Понятия не имею, сир. Возможно, всё дело в том, что я верю, что она была хорошим человеком. Хорошей сестрой и хорошей дочерью. Меня куда больше волнует вопрос, как ты смог отречься от неё, причём отречься настолько убедительно.

Лицо маркиза окаменело.

– Ты столь же дерзок, как и наивен, Эмброуз. Ты – мой сын, и я жду от тебя бо́льшего.

– А Анна была твоей дочерью. Я ожидал большего от тебя. Ты должен был защищать её ценой своей жизни.

– Ты – мальчишка. Не смей говорить мне, что мне следовало делать, – отец понизил голос. – Она убила одного из людей короля. Нам повезло, что на эшафот взошла только она. Король ищет любого повода увеличить свои доходы. Мы могли потерять всё.

– Что ж, я рад, что ты знаешь свои приоритеты, – фыркнул Эмброуз, – какое облегчение, должно быть, сохранить свои земли, даже потеряв собственную дочь.

– Ты заходишь слишком далеко, Эмброуз. Я предупреждаю тебя. Остановись немедленно.

Но Эмброуза уже было не остановить.

– И я бы не стал беспокоиться о том, что ты лишишься благосклонности короля. Ты так красиво отрёкся от Анны. Не сомневаюсь, что король, Нойес и весь двор впечатлены твоими словами, твоими манерами, твоей верностью. В конце-то концов, что для тебя значат собственные истина, доблесть или честь.

Отец вскочил на ноги:

– Убирайся! Убирайся отсюда, пока я не велел тебя высечь!

Эмброуз уже шёл к выходу. Хлопнув дверью, он решительно двинулся по коридору. Таркин кинулся к нему навстречу.

– Вас было слышно даже во дворе.

Эмброуз прошёл мимо. Выйдя на улицу, он понял, что ему некуда идти. Юноша остановился и, взревев от разочарования, принялся раз за разом бить кулаком в стену.

Подошёл Таркин, встал рядом. Он смотрел и морщился. И ждал, пока Эмброуз успокоится.

Наконец, Эмброуз остановился и стер кровь и покалеченную кожу с костяшек пальцев.

– Да что с ним не так? Всего несколько слов, и вот я уже бью стены и ломаю собственные кулаки!

– Он скучает и волнуется за тебя. Хотя, должен признать, он крайне странным образом проявляет свою заботу. Подозреваю, что и ты скучаешь по нему… и тоже проявляешь свои чувства крайне странным образом.

Эмброуз усмехнулся.

– Приятно видеть, что ты не утратил способность улыбаться.

Эмброуз прислонил голову к каменной кладке.

– Не так уж много поводов для улыбок последнее время.

– Как и у всех нас, – Таркин положил руку на плечо брату. – Твой отец любил Анну. По-прежнему любит. Её казнь очень сильно на нём сказалась.

– И, тем не менее, он всё равно отрёкся от неё.

– А что ещё ему оставалось, Эмброуз? Её признали виновной. Если бы отец не отрёкся от неё, король бы отнял все наши владения. Пострадали бы все жители Норвенда, которые зависят от твоего отца. Король бы выиграл куда больше. Твоему отцу пришлось быть убедительным.

Эмброуз не нашёлся с ответом. Он потёрся головой о грубую каменную кладку.

– Анна бы поняла его, Эмброуз. Она знала закон не хуже всех остальных. Она знала, что отец любит её. То, что случилось, неправильно, но не вини его.

– Но то, что они с ней сделали…

Эмброуз много раз представлял себе, как люди Нойеса пытают его сестру, воображал себе её боль и все оскорбления, которые ей пришлось пережить. И всё же в конце она стояла с гордо выпрямленной спиной. Он так ей гордился. Её ум и независимость вдохновляли его, хотя большинство лордов не сочли бы подобные качества достоинствами. Анна выделялась из числа бригантийских женщин, она была необычной даже по мужским меркам. Она много путешествовала, и в Питорию, и дальше. Она разговаривала на нескольких языках и помогла Эмброузу с Таркином выучить питорийский. Эмброуз с теплотой вспоминал их уроки, вспоминал, как она подбадривала его, повторяя: «Нет, это должно звучать более гортанно, словно бы из самой глотки», а потом говорила Таркину: «Ну не стой ты столбом – твои руки и тело также участвуют в разговоре».

А её собственные руки, которые двигались столь плавно и элегантно, в конце были переломаны. Её острый язык вырван, а улыбчивые губы навечно сшиты воедино. О чём Анна думала, пока они пытали её? Хотела ли умереть так быстро, как это только возможно? Скорее всего. Перед казнью её продержали в заточении три недели. Каждый день, должно быть, они пытали её. Перед казнью она была такой худой. А он мог только смотреть… и тоже отречься от неё.

Эмброуз почувствовал объятия Таркина и только тогда осознал, что снова расплакался. Он заговорил, тихо, не сводя взгляда с каменной стены.

– Я не верю в то, что она виновна. В смысле, я могу поверить, что она убила солдата, но она могла так поступить только из самозащиты. Но я не верю, что она и сир Освальд были любовниками. Они были друзьями с детства, он поощрял её стремление к учёбе. Она восхищалась им и ценила как друга. И в любом случае, с каких это пор короля волнует, кто с кем спит? Будь это так, половина двора уже очутилась бы в подземельях. Хотя я понятия не имею, что они делали так далеко на западе. Этого так толком и не объяснили. Здесь замешано что-то ещё, я уверен в этом.