Армагеддон был вчера - Андрей Валентинов Страница 9
Армагеддон был вчера - Андрей Валентинов читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Так что мой пьяный сон не пропал втуне: извечные антагонисты — кент и жорик — нашли общий язык, а я выспался и стал вполне готов к употреблению.
В качестве амортизатора — ибо жорики-служивые и городские кентавры друг друга, мягко выражаясь, не любят. Что вполне объяснимо. Служивые — они стражи порядка, а там, где собираются кенты в количестве, большем, чем двое (пожалуй, и одного-то много!), порядка быть не может по определению. Так уж эти двухколесные оболтусы устроены. То гонки затеют, да такие, что светофоры вслед мигают от обалдения, а дорожники из ГАИ валидол спиртом запивают; то старушек по вечерам пугают, то между собой передерутся, а драка у кентов — дело долгое и совершенно невыносимое, даже если со стороны смотреть. Плюс слухи: как кентавры винный магазин разнесли (а с их повьем что-нибудь разнести — дело плевое) или случайную прохожую всем табуном до смерти изнасиловали. Не станешь же через прессу объяснять народу, что для насилия над гражданкой по смертельного исхода вовсе не требуется целый табун — одного Фола за глаза хватит. И гражданки — они всякие встречаются, иной и табуна мало. Видал я, как тот же Фол от таких гражданок во все колеса улепетывает.
Чего тоже в прессе не разъяснишь.
Только и кентов понять можно. Я, например, понимаю. Катишь себе по городу, ну, быстро катишь, ясное дело, и не то чтобы всегда по проезжей части катишь — случается и по тротуару. Кенту ведь знаки дорожные без разницы, не то что обычному водиле: ежели стоит «поворот запрещен», значит, и захочешь повернуть, так руль сам из рук вывернется. Или там ограничение скорости: написано «60 км», и больше из машины, хоть лопни, не выжмешь! А кент даст восемьдесят — лови ветра в поле! Ну, у жориков, как и у «Скорой» с «пожаркой», казенные обереги имеются, для нарушения в связи со служебной спецификой — так тут не специфика, тут кент-сволочь, антиобщественный элемент…
На авторынке, правда, такими оберегами уже вовсю «из-под полы» торгуют, для частных лиц. Только если поймают — штрафом не отделаешься: у покупателя права забирают, а у торговца — лицензию. Трудно служивым, сплошная маета: поди разберись, оберег-нелегал это или просто чертик на цепочке болтается? Рамка-детектор стопроцентной гарантии не дает; вот и вымещают злобу на кентаврах. Едва разгонится двухколесный, а тут сзади сирена воет, мигалки сверкают, и жор всякий в мегафон базарит: «Немедленно остановитесь! Вы создаете опасную ситуацию! Остановитесь и поднимите руки!..» Ну какой болван после этого остановится?! Только болван и остановится! Ты, понятное дело, ходу — а они следом, создавая свою любимую «опасную ситуацию», а когда ты от них окончательно отрываешься, хватаются за стволы…
Стволы-то в городе (если не считать мелкашек в тире) только у служивых, да еще иногда у работников прокуратуры. Потому как ствол-нелегал от Тех не укроешь — из-под земли достанут. И под землю упрячут. А уж если под облавный молебен угодишь, с водосвятием, когда месячные чистки… Отец говорил: до Большой Игрушечной стволов левых было — хоть в бочках соли!
А сейчас поперек проспекта Свободы десяток стрелялок разложи — никто и не позарится. Разве что самоубийца какой. Или ребенок без родителей. Или дебил из психушки.
И тот через час в канализации сгинет. Исчезники — они свое дело знают… про утопцев я и не говорю.
Нюх у них на пушки…
Ладно, не в стволах дело, а в том, что Ритка давно меня просил свести его с кентаврами. Видит ведь, что вокруг творится — уже и дамочки нервные при виде кентов к подъездам жмутся, а мужики с искрой в глазах, кто покрепче да позадиристей, из-за пазухи кистень тянут. А жорики тоже люди — Ритка говорил, будто их патруль за последнюю неделю дважды стрельбу открывал. Хорошо хоть, не попали ни в кого… Обошлось.
Это я и Фолу сказал: дескать, друг мой, сержант Ритка, хочет, чтоб и дальше обходилось, — для того и встречи ищет…
— Ну ты идешь или нет?! — возмутился Ритка, и я обнаружил, что полностью одет и стою в коридоре, вертя в руках ключи.
— Иду, — ответил я, нахлобучивая шапку. И пошел.
Фол потихоньку катил слева от меня, скрипя снегом и с трудом приноравливаясь к нашему шагу, Ритка бухал сапогами справа; и оба они бубнили мне в уши всякие гадости — для стереоэффекта, надо полагать.
Причем в слове «писатель» оба делали ударение на первом слоге.
Я слушал все это с некоторым мазохистским удовольствием и сам не заметил, как мы добрались до известного в городе пивбара «Портянки Деда Житня», в народе именуемого просто «Житнем». Это было одно из немногих заведений вне Дальней Срани, куда без проблем пускали кентавров.
Даже специальный наклонный пандус имелся, рядом с обычными ступеньками.
Смотрю: вывеска мигает, Василий Новый, который в «питейных домах для торговли», над входом улыбается душевно, музыка изнутри гремит, мужской гогот и девичий визг вперемешку — словом, веселье в самом разгаре. И мотоцикл Риткин тройной цепью у дверей прикован. Это правильно — машина хоть и служебная, а все равно увести могут. Особенно вечером.
Фол затормозил, привстав на дыбы, повертелся на заднем колесе, искоса разглядывая Риткин «Судзуки», хмыкнул что-то в бороду (по-моему, одобрительное) и зашуршал по пандусу, обмахиваясь хвостом.
А мы последовали за ним и, ступенька за ступенькой, оказались внутри.
Все столики, понятное дело, были забиты до упора. Но хозяин «Житня» Илья Рудяк (по слухам, не то парикмахер, не то патологоанатом в отставке) мигом выставил нам запасной стол в дальнем — наиболее тихом и обособленном — углу заведения. Это был далеко не первый случай на моей памяти, когда Рудяк буквально читал мысли. Иногда я даже начинал подозревать, что он из Тех. Только дудки — из Этих был мосластый Илюша в неизменной меховой жилетке независимо от погоды, из Этих, просто хороший он хозяин, уважающий постоянных клиентов.
Несколько человек помахали нам руками и недружелюбно покосились на Фола. Пьющий у стойки пиво гнедой кентавр с похабной татуировкой на плече махнул Фолу хвостом и недружелюбно покосился на нас, а мы гордо задрали носы и с достоинством проследовали к своему столику, возле которого на полу уже был расстелен коврик для Фола и поставлены два стула.
Для нас с Риткой.
Подручный Рудяка — вездесущий и обаятельный брюнет Гоша — принял у нас верхнюю одежду, мигом отправил ее в гардероб и вновь оказался рядом, ослепительно улыбаясь.
— Добрый вечер, господа! Сколько изволите?
Гоша не спрашивал — «чего». Он спрашивал — «сколько».
И правильно делал.
— Для начала дюжину, Гоша. И воблочки — посуше.
Гоша развел руками, исчез и сразу возник на прежнем месте, грохнув на стол дюжину пенящихся кружек. Следом он с ловкостью фокусника подбросил в воздух блюдо с рыбой — так что оно чуть не разбилось о столешницу, в последний момент придержанное пальцами вездесущего Гоши, прозванного в свое время Спрутом Великим.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии