ДНК Творца - Надежда Мамаева Страница 9

Голод подстегивал, и глаза хотели вкусненького больше, чем желудок. Потому моя тарелка в мгновение ока наполнилась закусками. Увы, лишь только я начала наслаждаться кулинарными изысками, подкатила тошнота. Запахи, еще мгновение назад дразнившие обоняние, вдруг стали неприятны, и я резво устремилась к дамской комнате.

Отпустило меня минут через пятнадцать. Уперев руки в бортики умывальника и глядя в свое отражение, вслух произнесла:

– Я отравилась. Это наверняка отравление. Или просто несварение. Или просто реакция на перелет. Или новую еду…

На меня смотрело враз осунувшееся лицо с кругами под глазами и спутанными волосами. А мысли в голове лихорадочно метались: я пыталась подсчитать и… выходило, что виноваты не пережитые стрессы, голод или акклиматизация.

Чуть пошатываясь, я добрела до ресепшена и полужестами-полуфразами на школьном английском узнала, где ближайшая аптека.

Уже спустя полчаса в трясущихся руках держала тест. Проявившаяся сразу одиночная розовая полоса вызвала непроизвольный глубокий вздох облегчения, а потом судьба решила поиздеваться надо мной: начала проявляться еще не яркая, но явственная вторая полоска.

– Как не вовремя…

Я прислонилась спиной к стене и застонала. Десять месяцев назад, когда золотая осень сентябрила и Лим сделал предложение, мой организм решил разыграть свою хозяйку: основательная задержка наводила на мысль о скором материнстве.

Помню, как мой несносный демонюка обрадовался, не успела я договорить о своем предположении, и как спустя несколько дней переспрашивал у сестры в лаборатории, уверена ли она, что гормональный анализ отрицательный.

В тот раз врачи лишь развели руками, выдвинув предположение, что всему виной мог быть сильный стресс. Насколько сильный, ни я, ни Лим уточнять не стали, но оба прекрасно понимали, что переживаний было выше крыши.

Единственное – после случившегося любимый первые пару месяцев с затаенной надеждой, а потом с каким-то отчаянием ждал от меня пяти заветных слов: «Кажется, ты скоро станешь папой». Он старался этого не показывать, но я чувствовала, что Лим очень сильно хотел ребенка и в то же время боялся, что никогда не сможет подержать свое дитя на руках: недаром возраст распределения – двадцать семь лет, и рыжий демонюка давно и прочно его миновал.

А я, увы, тоже отчетливо помнила слова пернатого гада: зачать ребенка с даром можно лишь до двадцати восьми – после этого срока вероятность рождения здорового потомства практически равна нулю.

Именно поэтому на нашей свадьбе было так мало пожеланий скорого пополнения: маги знали, что возраст распределения был назначен не просто так и вполне возможно, что наша семья будет состоять лишь из двоих.

И вот он, долгожданный, желанный и…

В номер я возвращалась потерянная. Пропустила мимо ушей сварливое свекра: «Я же просил…» – и, сев на свою кровать, уставилась в одну точку. Видимо, такая смена поведения обеспокоила желчного родственничка. Дейминго настороженно спросил:

– Что?

Подняла на него взгляд в раздумьях: говорить или нет? И решилась:

– Разрешите вас поздравить. Кажется, спустя восемь месяцев у вас есть все шансы обзавестись двоюродным внуком.

Судя по тем метаморфозам, которые претерпело лицо старика, сею интерпретацию фразы ему доселе слышать не доводилось. Подозреваю, что бурная холостяцкая жизнь не раз подкидывала ему джокеров в виде формулировок «станешь отцом» от лямурных прелестниц, на которые у циника Дейминго наверняка были заготовлены шаблоны ответов, но дедом…

К чести родственничка, справился он быстро. А дар речи обрел сразу же после моего ехидного:

– Только не говорите, что морально не готовы и мне стоит потерпеть с беременностью пару лет. Боюсь, ваш внук столько внутри не высидит…

– Внучка, – сварливо, словно в пику мне, протянул будущий дед и под моим пристальным взглядом подавился так и не прозвучавшим вопросом: «А ты уверена, что ребенок от Лима?»

Я молчала, старик тоже не знал, что сказать, и пауза становилась поистине мхатовской. Наконец, когда, судя по приметам, родился целый полицейский взвод, свекор произнес:

– Решено. Никого ты не соблазняешь. Возможно, да нет, наверняка это будет моя единственная внучка, и рисковать твоим и ее здоровьем…

– А кто сказал, что я собралась кого-то соблазнять? – перебила я только обретшего почву свекра.

– Но как же…

– Я сказала, что помогу найти нового Распределителя, но функцию соблазнения… боюсь, мы с вами по-товарищески разделим эту почетную ношу.

– Так. Что ты задумала? – Дейминго с прищуром посмотрел на меня.

– Ну, для начала нужно взглянуть на этого сластолюбивого архивариуса.

Спустя час мы уже сидели за столиком одного из уличных кафе и наблюдали идиллическую картину: используя терминологию тени Ника, «самцовый самец в фазе активного ухаживания».

Высокий, поджарый, смуглый и настолько уверенный в жестах, что даже на расстоянии у меня было ощущение: окажись я с ним тет-а-тет, сразу бы почувствовала себя голой. Короткая стрижка, белозубая улыбка, ухоженные усы, которым хозяин уделял немалое внимание – от всего этого несло светским лоском.

Судя по тому, что держал он под ручку не трепетное нежное созданье, а сеньориту, к которой бы лучше всего подошло определение «инфернальная красавица», привлечь внимание этого оборотня окажется непростой задачкой.

Укротительница мужчин в красном длинном платье величественно повела плечом и, слегка наклонившись, прошептала что-то оборотню на ухо.

Я начала перебирать в уме уроки Нарин Браскес, печальной красавицы, преподававшей в институте чародеек, как оказалось, один из самых востребованных в жизни женщины предметов.

С ее слов, мужчины делились на несколько категорий: к первой относились этакие альфа-вожаки. Чтобы таким понравиться, достаточно просто без устали смотреть им в рот, хлопать глазками в стиле Барби и каждые пять минут восхищаться их достоинствами, приходить в щенячий восторг от их глупостей. Быть супермоделью при этом не обязательно. Впрочем, и мимо дурнушки они пройдут не взглянув. Как ни странно, но покорить оных легче легкого, ибо надутый павлин не видит дальше своего хвоста.

А вот со лжецами нужно держать ухо востро. Помнится, Нарин привела яркий пример – вождя пролетариата, который жене сказал, что пошел к любовнице, любовнице – что к жене, а сам удрал на чердак – печатать «Искру». С этими сложно и практически невозможно, если женщина глупа. Так сказать, интеллект бьет интеллект.

Самостоятельных распознать просто: тоже лидеры, но не требуют от женщин ежеминутного поклонения. Но упаси небо таким перечить. Он все знает и решает за тебя. И в голове у них часто сидит эталонный стандарт как внешности, так и поведения. Главное понять: блондинки ему нравятся или брюнетки, пухленькие или худенькие. Сумела угадать его «критерии идеальности» – остальное не важно. Он будет твоим, ибо уверен, что выбрал сам.