Испытание близнецов - Трейси Хикмэн Страница 9

Он сглотнул скопившуюся во рту горькую слюну и до рези в глазах стиснул веки, стряхивая набежавшие слезы.

Над ним в вышине горело неоспоримое подтверждение всех его худших опасений и страхов.

В небе появилось новое созвездие.

И оно имело вид руны Песочных Часов…

— И что это означает? — осведомился Тассельхоф, протирая глаза и сонно разглядывая звездное небо.

— Это значит, что Рейстлин добился своего, — ответил Карамон, и в его голосе прозвучала странная смесь страха, сожаления и гордости. — Это значит, что он проник в Бездну, бросил вызов Владычице Тьмы и победил ее!

— Еще не совсем, — возразил Тас, внимательнее всматриваясь в расположение звезд. — Вот созвездие Такхизис, просто оно не на том месте, где ему положено быть. Оно вон там, а ему полагается быть вот тут. — Кендер указал пальцем и вздохнул. — А вот созвездие Паладайна. Бедный Фисбен, неужели ему пришлось сражаться с Рейстлином? Не думаю, чтобы это было ему очень по душе. Мне всегда казалось, что Фисбен неплохо понимал Рейстлина, может быть, даже лучше, чем все мы.

— Значит, вполне вероятно, что битва продолжается, — вслух подумал Карамон. — Возможно, именно поэтому здесь, на земле, бушуют такие страшные грозы.

Он немного помолчал, продолжая разглядывать новое созвездие, в то время как в памяти его возникали глаза Рейстлина — такие, какими они были много лет назад, когда он вышел победителем из того страшного Испытания в Башне Высшего Волшебства. Именно тогда зрачки молодого мага приобрели форму песочных часов.

Пар-Салиан, помнится, сказал ему по этому поводу: «Этими глазами, Рейстлин, ты сможешь видеть все вещи такими, какими их делает время. Может быть, хотя бы это научит тебя состраданию и любви к тем, кто тебя окружает».

Но и это не помогло.

— Рейст выиграл, — вздохнув, проговорил Карамон. — Он стал тем, кем хотел, — богом. И теперь он правит мертвым миром.

— Мертвым? — с тревогой переспросил Тас. — Ты хочешь сказать, что теперь весь Кринн выглядит как это грязное болото? И Палантас, и Гавань, и страна эльфов, и даже…даже Кендермор? Все-все?

— Оглянись-ка по сторонам, — вяло откликнулся Карамон. — Что ты скажешь?

Видел ли ты хоть одно живое существо с тех пор, как мы попали сюда?

Он взмахнул рукой, которая была еле видна в бледном свете Солинари, горевшей в очистившемся небе, словно выпученный глаз.

— Ты сам видел, какие хлестали по горам жуткие молнии. Я и сейчас вижу на горизонте новые зарницы — это идет еще одна гроза. — Карамон показал на восток.

— Нет, Тас, ничто не может выжить в этом мире. Мы оба с тобой скоро будем мертвы: нас либо сожжет молнией, либо…

— Либо случится что-нибудь еще, столь же неприятное, — перебил его Тассельхоф. — Мне…мне действительно немного не по себе, Карамон, — жалобно добавил он. — Может быть, это здешняя вода так действует, или я не совсем оправился после болезни.

Не в силах больше сдерживаться, кендер схватился руками за живот, а его лицо перекосилось от боли.

— У меня такое ощущение, словно я проглотил змею.

— Это вода, — отозвался Карамон. — Я тоже чувствую нечто подобное.

Наверное, — из туч нам на головы пролился какой-нибудь яд.

— А мы что, просто так возьмем и умрем? — осведомился Тас после непродолжительного молчания. — Здесь? Ежели ты задумал именно это, то я, пожалуй, пойду лягу рядом с Тикой, если ты не возражаешь…Там я буду в большей степени чувствовать себя дома…Разумеется, до тех пор, пока не попаду туда, где Флинт сидит под деревом со своим чурбачком…

Вздохнув, кендер положил голову на сильную руку Карамона.

— Я должен многое рассказать ему, верно? — спросил Тас. — О Катаклизме и огненной горе, о том, как я спас тебе жизнь и как Рейстлин стал богом. Я уверен, что он мне просто не поверит, но если ты случайно окажешься там вместе со мной, то сможешь сказать ему, что я, гм-м…не преувеличиваю.

— Умереть будет довольно просто, — пробормотал Карамон, задумчиво глядя на обелиск.

На небе тем временем показалась Лунитари. Ее кроваво-красный свет, смешиваясь с бледным свечением Солинари, окрасил засыпанную пеплом землю в недобрые багрово-красные тона. Каменный обелиск, все еще мокрый от дождя, замерцал в темноте зловещим светом, а на его блестящей поверхности отчетливо проступили грубо вырезанные буквы.

— Умереть будет просто, — повторил Карамон, обращаясь больше к самому себе, чем к Тассельхофу. — Проще некуда — лечь на землю и позволить тьме проглотить тебя…

Он скрипнул зубами и с трудом поднялся.

— Смешно, — процедил он, вытаскивая меч и начиная рубить им толстый сук упавшего дерева, торчащий из грязи. — Рейстлин однажды спрашивал меня об этом.

Он хотел знать, готов ли я последовать за ним во тьму.

— Что это ты делаешь? — с любопытством спросил Тас.

Но Карамон ничего не ответил, продолжая кромсать мечом сырое, неподатливое дерево.

— А-а, ты хочешь сделать костыль! — догадался кендер и в тревоге вскочил на ноги. — Но, Карамон, не собираешься же ты в самом деле…Это просто безумие!

Я помню, когда Рейстлин задал тебе этот вопрос, и помню его ответ на твое «да».

Он сказал, что это будет означать твою гибель, Карамон! Каким бы силачом ты ни был, это убьет тебя!

Гигант молчал, только мокрые щепки летели во все стороны из-под сверкающего клинка. В конце концов он обернулся через плечо, чтобы бросить взгляд на новые грозовые облака, которые медленно подкрадывались сзади, гася в небе созвездия и уже подбираясь к лунам.

— Карамон! — Кендер схватил своего большого друга за руку. — Даже если ты пойдешь…туда… — Тас вдруг обнаружил, что не в состоянии произнести вслух нужное слово. — Что ты будешь там делать?

— То, что мне следовало сделать уже давно, — решительно ответил Карамон.