Промысел Господень. Летописи крови - Евгений Таранцев Страница 9

1

Вместе с прочими испарениями, выбрасываемыми в атмосферу системами климат-контроля, в воздух попадала вода. До поры до времени она висела под сводами искусственной атмосферы, вовлеченная в процессы конденсации. Потом мелкими осадками, полными кислот и тяжелых фракций, она падала на землю. По привычке, устоявшейся веками, люди называли это дождем.

Ян Ватек, он же Шерхан, стоял на открытой террасе своей городской резиденции, на высоте в 200 метров от мостовых Луксора. Его глаза сузились и блуждали по зеленому, покрытому химической испариной небу. За его спиной в глубоком кресле сидели отец Гиль, пресвитер. Преподобный крутил пальцами четки, его губы неслышно читали псалом.

— Что понадобилось Синоду в этот раз? — спросил Ян.

— Тебе грозит отлучение, сын мой. Синод собрал особую комиссию. Твои деяния расходятся с образцом поведения истинно верующего. К тому же твоя жена сектантка. Это у многих вызывает злобу.

— И у вас, отче?

— Я маленький человек. Я живу верой. Я призван соблюдать заветы Бога. Как и везде, наша церковь полна бюрократов и слепых ревнителей. Ни те, ни другие не могут мириться с реальностью, давно опередившей время архаичной веры. Твой брак — уже не столько дело религии, сколько вопрос твоих личных предпочтений. Такова моя позиция.

— Вы будете поддерживать меня и впредь?

— Я стар и болен. Союз с тобой позволяет мне до сих пор ходить, дышать, жить. Как я могу отказаться от всего этого?

— Вы боитесь смерти, святой отец?

— Думаю, да. Я давно не верю в деление потустороннего мира на ад и рай. Знаешь, я когда-то был неплохим проповедником. А это говорит о том, что я абсолютный атеист.

— Я рад слышать это. Когда мне предписано явиться к Синоду?

— Завтра. Рассмотрение твоего дела назначено на двенадцать часов ночи. В Главном Соборе.

— Передайте Настоятелю, что я прибуду.

Отец Гиль покинул свое кресло и удалился.

Шерхан ощутил, как с уходом священника от него ушло спокойствие. Что бы ни пророчил Гиль, ссора с Синодом была очень серьезным проступком. И хотя Ватек был де-юре абсолютно независим от церкви, ему приходилось мириться с ее уставами. Главы Синода были непробиваемы для подкупа, запугивания и так далее. Любая попытка прибегнуть к блекмейлу оборачивалась крахом. Но все же и Синод имел слабые места. Такие, как отец Гиль.

Камера слежения всевидящим оком буравила вечерний полумрак. В своей энергонезависимой памяти она сохраняет каждую прошедшую секунду, голосовой сканер тщательно записывает на СD все звуки. Вся эта сложная система служит одной цели — в случае форс-мажора привести в действие три дуплексные консоли автоматической пушки Гэтлинга.

Сквозь тонированные стекла «линкольна-таункар» вечерний мир казался смешением оттенков бежевого. Медленно опустилось стекло на заднем сиденье — сервомоторы стеклоподъемника работали бесшумно, — выпустив из салона застоявшийся сигаретный дым. Глаза поверх очков в тонкой металлической оправе с нескрываемым раздражением посмотрели на пролеты ступеней, массивную двустворчатую дверь, охрану. Потом на асфальт полетел окурок с прикушенным фильтром, закрылось окно.

Шурша пуленепробиваемой резиной покрышек, «линкольн» отъехал вперед и остановился рядом со знаком парковки — только машины с правительственными номерами, а внизу: маленькая гравировка «Made by „Cratos Inc“».

Внутри салона пассажир с нетерпением посмотрел на часы и вновь закурил. Его примеру последовал и шофер. Лишенный возможности вырваться наружу, едкий табачный дым бушевал по салону, заставляя слезиться глаза. Вакуумный двигатель (мощность, как у среднего танка) работал на холостом ходу, питая сложную оборонительную систему автомобиля. Пассажир отбивал пальцами дробь на собственном колене, изредка поглядывая на хронометр.

Перекресток впереди окрасился в белый свет от фар приближающейся машины. Еще один представительский лимузин, такой же «линкольн», остановился параллельно первой машине. Из его нутра едва слышно лилась музыка, в которой слушатель-знаток уловил бы этнические мотивы. Вскоре рядом встали еще два точно таких же «линкольна», заполнив собой все пространство паркинга. Камера слежения, упрямо пялившаяся на машины уже четверть часа, тщетно силилась понять причины подобного скопления. Аудиосканер с завидным упрямством продолжал записывать тишину, слегка разбавленную этно. Но больше всех скучали «гатлинги»…

Вечер клонился к своему зениту, готовясь уступить ночи.

Ровно в полночь — устроитель вечеринки был заядлым мистиком — с таким тщанием охраняемые двери открылись, и из них вышел человек в черном костюме. Он спустился к стоянке и остановился, стараясь взглядом проникнуть сквозь тонировку автомобильных стекол.

Спустя некоторое время он произнес:

— Его Святейшество ждет вас.