Корпорация Богги - Эстер Фриснер Страница 9

Медвежонок сделал вид, будто утирает слезы с зеленых стеклянных глаз.

— Ах, детка, — притворно горестно вздохнул он, — ты хорошо усвоила урок. Теперь ты можешь покинуть монастырь. Не проходи мимо двери с надписью «Вход», не забирай выигрыш в двести долларов и гляди, как бы не получить на выходе дверной ручкой по заднице.

— Послушай, может, ты заткнешься, а не то я... Вопль отчаяния, сорвавшийся с губ Пиц, был прерван негромким жужжанием, которое издал телефакс, стоявший в углу. Серебряный амулет, прикрепленный к крышке аппарата, внес, как говорится, свою лепту и добавил к жужжанию следующее объявление:

— Личное послание от Эдвины Богги. Требуется срочно ознакомиться и ответить, мисс Пиц.

Пиц одарила телефакс взглядом, полным неприкрытой злости.

— Вот она, моя мамочка, во всей своей красе! Готова об заклад побиться: это всего-навсего какое-нибудь занудное, тупое напоминание, чтобы я не забыла обновить базу данных клиентов, хотя она прекрасно знает, что это делается автоматически два раза в неделю без всякого вмешательства с моей стороны. Вот Дову она наверняка такого мусора не посылает, хотя ему-то такие напоминания очень даже пригодились бы. Ну ничего, на этот раз она подождет.

Это было сказано так капризно, как прозвучало бы из уст двухлетней малышки, отказывающейся вовремя отправиться в кроватку.

— Нет, она не может подождать, — заявил прикрепленный к телефаксу амулет.

Пиц сердито покачала указательным пальцем, глядя на него.

— Не доводи меня. Я не в настроении.

— Кто тут кого доводит? — обиделся амулет. — Я свою работу выполняю.

— Да? И в чем она, твоя работа? В том, чтобы талдычить по десять раз мамочкины указания? В том, чтобы заставлять меня подскакивать повыше всякий раз, как только она скажет: «лягушка»?

— В том, чтобы спасти вас от превращения в оную, — сердито отозвался амулет. — С такой-то силищей ваш братец мог бы столько всякого вытворить...

Взгляд Пиц стал подозрительным.

— С какой еще силищей?

— А, так вам все-таки интересно? Ну-ну, скоро узнаете. — Амулет хихикнул. — То есть очень даже скоро узнаете, если оторвете вашу задницу от кресла и прочитаете послание прямо сейчас, пока я не наложил на него самоуничтожающее заклятие. Гм-м-м... Как же оно звучит, заклятие это... Рама-лама-сламма-сламма...

Пиц соскочила с кресла и промчалась по комнате так стремительно, что из-за этого Мишка Тум-Тум слетел со стола и свалился с корзинку для бумаг. Выхватив лист бумаги из щели приемного устройства телефакса, Пиц быстро пробежала глазами послание матери. С каждой прочитанной строчкой она все сильнее бледнела, глаза у нее раскрывались все шире, а брови взлетали все выше и выше, стремясь соединиться с челкой.

Наконец она дочитала письмо от Эдвины до конца. Рука, сжимавшая лист бумаги, упала. Пальцы начали комкать бумагу и скатывать ее в тугой шарик. Этот шарик Пиц машинально опустила в карман своей скучной, длинной (до лодыжек) юбки. Юбка, как и блузка, была сшита из сжатого черного хлопка, и в этом одеянии Пиц сильно смахивала на весьма затрапезного вида зонтик. Ну да если прежде ей еще и было какое-то дело до того, чтобы выглядеть одетой по моде, то теперь это ей стало абсолютно все равно. Она была слишком зла для того, чтобы думать хоть о чем-то другом, кроме того, что могло случиться. А случиться могло страшное: ее братец Дав мог заполучить всю компанию и львиную долю наследства. Костяшки пальцев у Пиц побелели — так сильно она сжала кулаки, а под нижней челюстью забился в темпе фламенко какой-то тоненький кровеносный сосудик.

— Нет.

Только это она и выговорила. Не прокричала, не провизжала, не простонала, не прорыдала — нет, просто выговорила. И выговорила, надо заметить, спокойно, но все-таки Мишка Тум-Тум, которому на ту пору уже почти удалось выкарабкаться из корзинки для бумаг, только глянул на нее одним глазком и предпочел быстренько спрыгнуть вниз. Видимо, он счел, что в корзинке безопаснее. Тум-Тум слишком долго прожил рядом с Пиц и хорошо знал о тех признаках, которые предвещали близкую бурю. Плюшевому медвежонку не нужны были услуги бюро прогноза погоды, чтобы понять: нынешняя гроза будет ужасной.

Пиц Богги стремительно вышла из кабинета и встала возле стола, за которым разместилась секретарша. Вильма закончила работу с документами и теперь целиком и полностью посвятила себя работе с компьютером.

— Вильма, я уезжаю, — объявила Пиц. — Сейчас. Мне предстоит длительная деловая поездка, и я не знаю, когда вернусь. Пожалуйста, позвони мне домой и попроси Далилу уложить мои чемоданы. Скажи ей, чтобы она собрала вещи в расчете на то, что мой отъезд продлится по меньшей мере месяц и что мне понадобится одежда для самых разных погодных условий. Все должно быть собрано через пятнадцать минут. Кроме того, скажи Фредерику, что я жду его здесь с моим багажом через полчаса и что он должен подъехать на машине и отвезти меня в аэропорт.

— Хорошо, мисс Богги, — проговорила Вильма, приподняв свои квадратные ручищи над клавиатурой. — В какой аэропорт?

— Гм-м-м... — С Пиц мгновенно слетела толстенная ледяная корка. Она немного растерялась.

— Быть может, вы все-таки просветите меня на тот счет, куда вы направляетесь? — спросила Вильма. — Так или иначе, я должна заказать для вас билеты.

— А-а-а... — Пиц в задумчивости прикусила нижнюю губу, но вдруг просияла: — Вот что: загляни-ка в отчетные ведомости компании. Составь для меня список наших лучших клиентурных опорных баз — на основании сравнительных данных о прибыли, численности персонала и общественного влияния.

— Влияния? — озадаченно переспросила Вильма.

— Громкости. Наглости. Способности все говорить в глаза. Меня интересует количество упоминаний в средствах массовой информации за год. Меня не интересуют фирмы, пользующиеся услугами нашей компании, где работает по десять тысяч человек, но при этом эти десять тысяч ни черта не делают или делают, но так бесшумно, что никто и понятия не имеет об их существовании. Количество скандалов. Яркие разработки. Броская реклама. Вот что привлекает новых покупа... посетителей. Если бы древние римляне оставили первых христиан в покое и не трогали бы их, разве бы об их существовании узнало сразу столько людей? Кое-кто бы о них узнал, несомненно, но если бы они не предстали в свете имперских гонений, то их постигла бы судьба участников восстания «Желтых повязок» в Китае.

— Какого-какого восстания?

— Вот и я о том же. Вместо того чтобы напрочь проигнорировать христиан, эти тупоголовые римские императоры приказывали сжигать их на кострах, отдавали на растерзание гладиаторам, бросали на съедение львам. Такую рекламу ни за какие деньги не купишь! А всякому известно, что реклама всегда стоит денег.

Как обычно, заводя разговор о семейном бизнесе, Пиц превращалась из скучноватой, довольно неинтересной молодой женщины в пылкую, одержимую своей идеей. В ее глазах горел огонь — но нет, то было не отражение костров, на которых горели мученики: глаза Пиц сверкали ее собственным, внутренним огнем.