Сокрытые в веках - Ирина Лазарева Страница 9

Обрати он раньше внимание на этого парня, который явно тянулся к нему в студенческие годы, но которого он никогда не замечал в пылу своей эгоистической увлеченности, и кто знает, возможно, сейчас он имел бы перед собой не врага, но друга и единомышленника. Впервые жизнь преподнесла ему урок – своим равнодушием к людям он сам же и навредил природе, которую пытался защитить.

– Зачем же тебе столько денег, Жан, – задал Рене вопрос заведомо провокационный с единственной целью – задержать того для разговора, – ну девочки, вино – все это быстро надоедает, что потом?

– Не считай меня дешевым недоноском, – тут же озлился Жан. – Я давно вышел из этого возраста. – Потом немного успокоился и сказал: – Помнишь Жюли? Я собираюсь на ней жениться. Заведу семью, детей, куплю дом на берегу моря…

– Наверное, с садом … – подсказал Рене.

– А почему бы и нет, – снова вспылил Жан, – у тебя самого целый замок в Эперне!

– Ну, положим, не у меня, а у моих родителей, – возразил Рене. – Стало быть, ты будешь сидеть в саду и любоваться морем и закатами? Ты, что же, любишь природу? – спросил он с усмешкой и, так как Жан не сразу нашелся, что ответить, продолжал – Да ведь ты же ее и грабишь. Ты и такие, как ты. Я много путешествовал и на самых красивых островах мира видел роскошные виллы президентов компаний, чьи танкеры вылили тысячи тонн нефти в океан; промышленников, чьи заводы загрязняют и отравляют воздух; дельцов, наживающихся на вырубке лесов. И вот в чем парадокс: когда им надо отдохнуть и отвлечься от святого дела самообогащения, они все как один лезут на лоно природы. Жаль, что она не может постоять за себя и дать им здоровенного пинка под зад.

Вы что же думаете – на ваш век хватит? Может и хватит, но что вы предложите вашим детям и внукам? Небо без птиц, голую, изгаженную землю, маслянистое море? И все это уже не за горами. «Сантименты», говоришь?

Жан ничего не успел ответить, и Рене так и не узнал, какое впечатление произвела его речь, потому что внезапно за дверью послышался шум, глухие удары и крики. Жан бросился прочь из комнаты, выскочил в коридор и захлопнул за собой дверь. Снова послышалась возня, потом все стихло. Рене совсем было решил, что передрались жановы прислужники, и хотел позвать схоронившегося Сэнди, но тут дверь распахнулась, и на пороге возникла высокая девушка с диковинными разноцветными волосами. За ее спиной стоял юноша лет семнадцати.

– Где он? – спросила девушка по-английски и прошла в комнату.

– О ком вы говорите? – не понял Рене. – «Хорошо, что Сэнди не видно», – подумал он, а вслух сказал: – Если вы о Жане, то его здесь нет.

Но девушка уверенно направилась прямо к убежищу Сэнди, опустилась на колени и заговорила на непонятном тягучем языке. Сэнди энергично заскреб когтями под кроватью, вылез и бросился ей на грудь. Девушка счастливо засмеялась; они оба посмотрели на Рене совершенно одинаковыми, сияющими радостью глазами. Рене в изумлении воззрился на странную парочку. Они были необъяснимо похожи друг на друга, не только глазами, но и общей цветовой гаммой. Сэнди слился с распущенными волосами девушки, как звериный детеныш сливается с телом матери; только и видны были его яркие глаза-фонарики.

– Все, пойдем, Метта, – сказал ее спутник и направился к двери.

– Ты можешь пойти с нами, если хочешь, – предложила девушка Рене совсем просто, ничего не объясняя и ничего не спрашивая, как будто знала, о чем он думает, и без труда читала в его сердце жажду разрешения внезапно явившейся загадки.

Завернув Сэнди в покрывало и прихватив приготовленный для него ящик, они вышли в прихожую, где видны были следы борьбы и валялся сломанный стул. Из-за закрытой двери, ведущей в другую комнату, доносилось сдавленное мычание.

– Ничего, – сказал юноша, – пусть посидят. Им это полезно. Потом их выпустят – я позаботился.

Рене подумал: «Как быстро все меняется. Ведь это я должен был сидеть здесь запертым и связанным, с кляпом во рту. Что ж, по крайней мере, они этого заслуживают».

Они вышли в уличную прохладу, где под сенью мангового дерева стоял очередной легкомысленный джип. Юноша, которого звали Доменг, сел за руль, Рене рядом, а Метта с Сэнди на заднем сиденье. Джип взревел и покатил по тенистым улицам, мимо дремотных лавочек и магазинчиков; хозяева сидели на пороге, улыбались и приветливо кивали головами.

– Могу я узнать, куда мы едем? – осведомился Рене, решив, что пора потребовать объяснений.

– Нам надо добраться до Минданао, – ответил Доменг, – оттуда поплывем на Борнео. Все уже решено.

– Да кто же это решил? – занервничал Рене. – Нельзя таскать Сэнди взад-вперед и показывать людям. Найдутся новые любители редких животных.

– Он не животное, – невозмутимо возразил Доменг, – и его зовут Ургонд. Это имя дали ему родители.

– Сейчас не время для шуток, юноша, – строго сказал Рене. – Вы сделали доброе дело, освободив меня и Сэнди, или Ургонда, если угодно, но теперь надо вернуть его туда, где нашли.

– Вот этого нам делать нельзя. Убежище Ургонда и его родителей раскрыто, поэтому нам надо перевезти его в джунгли Борнео, где он и его семья смогут пожить несколько лет, прежде чем перебраться на материк. Позже я вам все объясню.

Рене задумался: пожалуй, парень прав. Контрабандисты не успокоятся, пока не обшарят все горы в поисках ускользнувшей добычи.

– Ты сказал, у него есть родители?

– Да, и они будут ждать нас в самом сердце Борнео.

У Рене было много вопросов, но он решил отложить их до более удобного случая. Разговоры с этим несловоохотливым юношей сбивали его с толку. «О чем он говорит? – думал Рене. – Как это они договорились с родителями Сэнди? Бред какой-то!»

Но, памятуя об обещании Доменга в дальнейшем все объяснить, он решил набраться терпения и не быть навязчивым.