Грозный. Пес, который искал человека - Кирилл Юрченко Страница 9

– Погода-то. Погода, а?! Видали, какая гроза! Об этом-то я даже и не подумал! – кричал он собакам, а потом захохотал. – Гроза грозится!

Не понимая, чему так радуется человек, Грозный, ответно сверкая при каждой вспышке своими красными глазами, суетился возле Рокотова и, в отличие от быстро успокоившейся Тиры, возбужденно лаял. Воздух вокруг был наэлектризован, и шерсть Грозного стояла дыбом. Удары грома больно отзывались в ушах. Кому такое понравится? И все же щенок понял связь между своим именем и тем погодным явлением, которого испугался даже человек, хотя и сумевший совладать с собой. И ему тоже, значит, надлежало бороться со своим страхом. Гроза – серьезная штука, понял щенок. Но ведь и он тоже – Грозный.

Когда дождь немного поутих, Андрей все еще не решался вернуться в жилище. Они отсиживались еще примерно с полчаса, пока вспыхивающие зарницы полностью не исчезли за горизонтом.

Позже Рокотов осмотрел шрамы на коре тополя, и к удивлению обнаружил, что их вовсе не два, а существенно больше – дереву досталось за прожитые годы.

– Хорошо не погибли! – сказал он. – Убило бы – факт!

Про «убил» Грозный тоже знал. Это слово нередко произносилось после выстрела, если человек охотился на мигрирующих по степи сайгаков или обитающих здесь повсюду сурков. Если человек говорил: «Добыча», «Жертва», и при этом добавлял: «Сейчас наедимся», значит, он был доволен охотой.

Андрей подмечал за щенком охоту запоминать слова и старался привить понимание выражений, связанных с жалостью или иным проявлением сочувствия, и когда Грозный воспринимал его настроение и готов был сопереживать, он гладил щенка и всячески нахваливал его, не зная, однако, насколько действенен его метод. Он замечал, что часто говорит о себе в третьем лице. Например: «Андрей сердится» или «Андрей радуется», – ему казалось, что так проще донести до Грозного суть происходящего с ним, хотя подозревал, что щенок и без того отлично все понимает.

И вообще – Андрей Рокотов никогда не был болтуном, но в эти недели он говорил практически без умолку. И не просто говорил – разговаривал с собаками. В основном, конечно, с Грозным, замечая в нем страсть к обучению.

Рокотов знал, что живущие среди людей в качестве члена семьи собаки тоже понимают массу слов, порой сотни, но запоминают их только после неоднократного повторения в схожих ситуациях на протяжении всей жизни. Он не раз слышал, как хвастались знакомые своими толковыми собаками, но даже они, как Андрей теперь понимал, не годились в подметки смышленому щенку.

У Грозного же был особый дар: он настолько усваивал речь, что иногда удавалось уговорить его что-то сделать, до того ни разу не объясняя и не обучая специально. Из запомненных слов пес умел понять, что от него требуется, внимательно выслушивал задание и бросался исполнять. Он мог проделывать разные штуки и трюки, если Андрею попросту не хватало рук или было сложно что-то сделать одному. Так, Андрей мог назвать практически любой предмет из тех, что имелись в его хозяйстве, и щенок приносил его. Кроме того, Грозный умел вести счет: к примеру, сколько щепок нужно принести из кучи. Ошибался очень редко и только в самом начале учебы, все ловчее постигая то, чему его наставлял человек.

– Кто же ты такой, братец? – спрашивал Андрей, смотря в глаза щенку, которому отроду было всего-то ничего.

Грозный развивался с огромной скоростью. И все быстрее учился не на примерах, а благодаря чистой сообразительности. В нем росла потребность быть полезным человеку, и он находил для этого верный способ – постоянно придумывать что-то новое, а то и вовсе – угадывать желания Андрея. Он находил и приносил сурков, подстреленных Андреем. Выискивал сухие ветви степных кустарников, которые могли пойти на дрова, и без устали таскал их к домику.

По находчивости, сообразительности Грозный давно обставил мать. Он иногда сам демонстрировал ей какое-нибудь действо и начинал сердиться, если Тира не понимала, что от нее требуется. В эти моменты в щенке с досады просыпалось необычное ощущение. Его разум будто впадал в какое-то неизвестное состояние, чувства и желания воспринимались совсем иным образом. Кружилась голова, Грозный ложился на землю, и так, бывало, проводил минуту-две, пока его сознание не приходило в порядок. Тира могла нападать на него, подлаивать, а человек подавать команды – но Грозный будто ничего не слышал. Глаза у него становились как темные рубины, казалось, даже на свету горят огнем.

Эти перемены в состоянии щенка Андрей Рокотов стал замечать все чаще. И опять-таки он мог лишь гадать, что они означают. Единственное – он установил причину: это происходило, когда щенок проявлял недовольство, скорее даже неудовлетворенность каким-то положением вещей, которое он не мог изменить. Рокотов переживал, что в такие минуты, когда его маленький друг впадает в прострацию, это может плохо кончиться для щенка. Он запрещал Тире подначивать сынка на игры, и сам старался не трогать его, не звать, не тревожить, а терпеливо дожидаться, когда странное состояние пройдет само собой.

Он надеялся когда-нибудь понять, что все это означает. Но не подозревал, что это произойдет так быстро.