Третий удар. «Зверобои» из будущего - Федор Вихрев Страница 9

Церемония символической передачи корабля флоту, проведенная офицером морской пехоты, проста и лаконична, может, даже чересчур, — если, конечно, не считать длинной вступительной речи представителя большевистской партии. Она-то могла быть и покороче. Он долго рассуждал о военно-морской традиции, об истории флота, при этом умудрившись ни разу даже не вспомнить лорда Нельсона — а как можно говорить о военно-морской истории, не упомянув об этом человеке?

Строй русских корсаров оставляет двойственное впечатление: с одной стороны, куцый и разношерстный — тут пехотинцы, танкисты, морская пехота, несколько артиллеристов. С другой стороны — их незначительное по сравнению даже с неполным экипажем броненосца количество прямо кричит об их боевых способностях. В строю немало легкораненых — нам сказали, что их отпустили из госпиталей специально для участия в торжествах.

Оказывается, часть бойцов в черном не имеют отношения ни к морской пехоте, ни к флоту. Это бойцы spetsnas — некий аналог наших десантников SAS. Как ни странно, во главе этой группы довольно молодая женщина. Тем не менее на ее кителе виднеется золотая звездочка высшей воинской награды. Интересно было бы побеседовать с этой emansipe — узнать, например, за что она получила свои награды. Однако боюсь, что это опять окажется изрядно поднадоевшая „voennaja taina“, черт бы ее подрал.

Еще один интересный персонаж — офицер с типично славянской широкой физиономией и огромной широколобой собакой около ног. Вспоминается байка одного из коллег о среднеазиатской овчарке. Может, это и есть одна из них? Как истинный британец я не мог не обратить на нее внимание. Ого, а собачка-то непроста! Русский адмирал, командующий флотом, лично поднес этой зверюге перевязанную ленточкой говяжью ногу. Если я правильно понял — эта овчарка поймала капитана броненосца. Хотелось бы добыть щеночка, но, судя по аппетиту награжденного пса, прокормить его на карточки будет практически невозможно, придется подождать до конца войны.

Новые ордена — of Nakhimoff и of Ushakoff — это какие-то древние русские адмиралы, новые одноименные медали. Отметить, что при всем декларируемом „равенстве и братстве“ награды для рядовых и офицеров все же разные. Это ослабление режима или что-то иное? Надо обдумать в спокойной обстановке.

Господи, как же утомительны эти бесконечные речи косноязычных русских начальников всех видов! Все пересказывают одно и то же практически одними и теми же словами. Я уже изрядно продрог на балтийском ветру, остается только пожалеть несчастных раненых морпехов и солдат. Мало им незаживших ран, так еще и мерзнуть приходится. Причем в отличие от нас им нужно сохранять неподвижность в строю и нет возможности глотнуть немного виски из спасительной фляжки. Скорее бы уже все кончилось, пальцы совсем закоченели…

Из записок корреспондента „Чикаго Трибьюн“ [2]

Да уж, нашим парням на Среднем Западе вся эта история должна понравиться! Лихой налет, чем-то напоминающий классическое ограбление поезда, только в гораздо более впечатляющем масштабе. Интересно было бы взять интервью у этой мисс, командующей весьма лихими мужиками, но, боюсь, много внимания ей в статье уделять не стоит. Наш полковник считает эмансипацию одним из проявлений „гнилого либерализма“ и может рассердиться, а жаль.

Уж лучше я сделаю акцент на истории с „охотниками за фуражками“ — очень напоминает сбор скальпов из нашей истории, читателям понравится. А полковнику можно сказать, что это подчеркнет дикость русских.

Майор Бондаренко, по слухам, владелец самой впечатляющей коллекции „скальпов“, надо его запомнить и попробовать поговорить на банкете. Причем очевидный повод для разговора — те трофеи, что теснятся на груди его кителя, а уж перейти от одних трофеев к другим я сумею.

Как надоела эта болтовня! Скорей бы банкет, да и бренди больше нет…

Из записок корреспондента „Красной Звезды“ К. Симонова

Лица, лица бойцов и командиров, их реакция на новые награды, на вручение наград соседям, как они реагируют на свою фамилию.

Как смутился этот раненый сержант морской пехоты, когда не смог взять одной рукой обе медали и наградные документы, как он отчетливо покраснел, когда командир бригады помог ему с документами. А ведь не школьник: судя по возрасту и выправке — из кадровых, три нашивки за ранения. Надо будет побеседовать с ним, обязательно. Об офицерах-орденоносцах написать захотят многие, не хочу толкаться плечами, а вот разговор с этим бойцом может оказаться не менее интересным. Догадался Мишка сфотографировать его в момент награждения или нет?

* * *

Да уж, я не ошибся. Реакция одновременно и типична, и уникальна. Только наш солдат способен на такое — спокойно, деловито совершить невозможное и после этого так по-детски смущаться, когда заводишь разговор о его подвиге! Как искренне они отсылают нас, корреспондентов, к своим соседям — мол, вот тот и этот настоящие герои, про них напишите, а я-то что, я как все. При абордаже ледокола убил двоих, был ранен. Перевязавшись, стал к корабельной пушке, оператором горизонтальной наводки. „А что там — ручку крутить и одной рукой можно, хоть так помочь своим, раз уж на корабле от меня, однорукого, пользы не будет“. Оказывается, весь расчет был такой — из легкораненых, кто не мог пойти на второй абордаж. Обязательно упомянуть в статье! Как трое раненных в ноги, сев цепочкой, заменили подносчика снарядов — надо найти их и поговорить, Мишку с собой взять обязательно!

Мягкий белорусский акцент. И правда — кадровый, из припятской бригады. Воюет с первого дня, оказывается, был в группе генерала Карбышева. Там же впервые познакомился с офицерами ОМБрОН, принявшими участие в штурме.

Как хорошо, что я переоделся в штатский пиджак — в форме политрука вряд ли бы удалось так разговорить этого „скромника“.

Ника

— Милый, объясни мне политику партии — на хрена нас в этот Выборг сунули?

Ярошенко выбросил в окно сигарету и недовольно повернулся ко мне:

— Так что тебе объяснить? Почему вас послали освобождать Выборг или провести курс политучебы? Или это опять твой „оборот речи“?

— Последнее… и первое. Подловил, — я улыбнулась и увидела ответную улыбку. — У нас „политика партии“ — это синоним чего-то расплывчатого, непонятного. Для обычного человека недоступный полет мысли. Вот и у меня в голове все время крутится — куча нестыковок, чуть ли не прямая подстава пяти из шести „попаданцев“. Рейд-то был почти самоубийством. Нет, не ложится в мою женскую логику эта свистопляска… И полетевшие головы — это только вершина айсберга. Черт! Не привыкла я к тому, что не имею доступа к информации. Ваши подковерные игры довели уже Советский Союз до развала — и опять то же самое. Как головой об стену.