Фестиваль гребешка - Вера Петрук Страница 9

– Ах, как бы я хотела оказаться на твоем месте, Нанишка, – закатила глаза Исла. – Впервые увидеть крузак и влюбиться в него с первого взгляда – такие воспоминания многого стоят.

Покопавшись в памяти, я выловила пару похожих названий, но решила внимание не автомобильной теме не заострять. Интуиция подсказывала: Исла готова болтать о своем «монстре» всю дорогу.

– Погнали отдыхать! – радостно завопила бывшая русалка и утопила педаль газа в пол. Я только порадовалась, что успела пристегнуться.

А вот про манеру езды в Дзио я читала внимательно и много чего запомнила. Прежде всего потому, что было смешно – на бумаге, конечно. Когда я поняла, что Исла относится к тем самым водителям, которые хронически не умеют ездить по правилам – а Правила Дорожного Движения я на всякий случай выучила, то пожалела, что с ней встретилась.

В боковых стеклах деревья превратились в сплошную зеленую полосу, будто художник жирно провел кистью по холсту, а в лобовом окне замельтешили машинки, уступающие путь ислиному монстру. Русалка гнала по левой полосе с таким видом, будто по дороге кроме нее больше никто не ехал. Догнав впереди едущий транспорт, она сразу принималась прижиматься к нему, сокращая дистанцию меньше метра и сигналя до тех пор, пока машина не уезжала вправо. Некоторые не уступали, тогда Исла начинала юлить и перестраиваться, пока не оказывалась впереди «наглеца». Какое-то время она его «учила». Пристроившись впереди, то притормаживала, то ускорялась, дразня и доводя водителя до бешенства. Потом, поддав газу, оставляла его далеко позади.

– Женщина за рулем, вот вам – женщина за рулем, – иногда приговаривала она, а я всерьез опасалась, что зелень на моем лице проступит даже сквозь крем. И вообще, хорошо было бы взять такси. А еще лучше, если бы Исле не ноги сделали, а навели порядок в башке. У нее там бардак был похуже моего.

Зато Пешкасий от езды Ислы пришел в буйный восторг. Особенно, когда на нашем пути встретилась пробка, и машина-монстр под управлением русалки смело свернула на обочину и, оставив в пыльном хвосте терпеливые авто, водителей которых она обозвала как-то на «л», на полной скорости объехала затор.

Пожалев, что не успела проникнуться никакой религией, и поняв, что молитвы в моем случае не помогут, я скорчилась на сиденье и принялась глядеть на зеленую мазню в боковом окне. Там иногда мелькали домишки разного калибра. Поменьше – где люди жили, побольше – где они тусили. Когда мы проезжали две гигантские стеклянные коробки, стоявшие по обеим сторонам трассы, Исла притормозила, позволив мне разглядеть сотни машин, припаркованных на стоянках у зданий, а также на каждом этаже внутри. «Здесь люди покупают тех самых дорожных монстров», догадалась я раньше, чем Исла принялась нахваливать «авто-салоны» – так эти коробки назывались. У входа одного из них стояла металлическая статуя смешно присевшего человека. Он изображал то ли боевую стойку, то ли просто дурачился. Как статуя была связана с машинами, я не сообразила, но она мне понравилась больше, чем сами авто. Видимо, я была совсем не автолюбительница.

Мы проехали еще несколько таких коробок, которых по мере приближения к городу становилось больше. Я читала надписи и пыталась угадать, что там продают. «Соль и перец» – гласило одно название. Думала – специи, но нет, судя по надписи ниже, там продавали пиццу. С «Миром электрики» и «Миром дверей» вопросов не возникло. Я с переселенцами из разных миров работала, меня таким было не удивить. Видимо, мигранты пытались воссоздать часть родных мест на чужбине. А вот название «Гордянка сити» на совсем уж некрасивом гиганте из стекла и метала в окружении полей, покрытых асфальтом, заставило меня поломать голову. То, что вокруг здания, а также на некоторых этажах внутри него, стояли машины, было неудивительно. Автомобили в Дзио разве что по воздуху еще не летали.

Люди в эту «Гордянку сити» шли толпами, обратно возвращаясь с корзинками и пакетами, и во мне закралось подозрение – неужели магазин? Таких торговых размахов я еще не видела. Еще одно место тоже вызвало недоумение. С назначением его все было понятно – кладбище и у нас похоже выглядело, но могилы здесь едва ли не наползали на трассу. Почему-то из всей пригородной дороги кладбище больше всего и запомнилось – его было слишком много.

Ближе к городу стало встречаться больше заборов, автозаправок и красивых девушек в ярких нарядах, которые стояли совсем близко у дороги и «голосовали». Про то, как «голосуют» на дорогах я читала, но желание девушек поймать попутную машину вызывало вопросы хотя бы потому, что автобусных остановок вдоль дороги было натыкано не меньше, чем и заправок.

Автобусы, кстати, меня спасли, а ведь я была уверена, что меня стошнит прямо в сумочку с Пешкасием. Обогнать эти махины, особенно если они занимают обе полосы дороги, было невозможно даже по обочине, огороженной леерами. Исла недовольно притормозила и явно заскучала. Потыкав пальчиком по приборной доске, она опустила стекла и включила какую-то дикую музыку, от громкости которой меня едва ли не вырубило на месте. Пешкасий, еще недавно восхищавшийся русалкой, тоже затих, видимо, решая, как выжить и при этом сохранить лицо, то есть морду.

На этот раз нас выручила впереди едущая машина. Справа шла плотная колонна из грузовиков и автобусов, а спереди, не спеша, на скорости то ли семьдесят, то ли шестьдесят километров в час колупался желтенький автомобиль. Разглядев на нем шашечки такси, я поняла, почему Исла ругается.

– Эти чертовы таксисты, вечно от них проблемы, – бубнила она, едва ли не прижавшись к бамперу переднего авто. – То гонят, как идиоты, то ползут, как улитки. Я тебе клянусь, там одни геи в этом такси, лучше в лоховозке потрястись, чем такси заказывать.

Я снова не поняла ни слова. Так как молиться было некому, я решила, что можно попробовать проклятия. Будь проклят тот день, когда Седалия отпустила всех других сотрудников в отпуск и на больничные, и тот момент, когда я заглянула к ней в кабинет. И особенно будь проклят тот оборотень по имени Ашот Косиман, который мучил свою канарейку. Пешкасия тоже можно было вспомнить недобрым словом, потому что это ведь он, на самом деле, все затеял. Не стоило ему влюбляться во всяких там пернатых.

Кстати, про Ашота. Исле все-таки удалось вклиниться между фурой и автобусом – от такого маневра позеленел даже Пешкасий. Мы поравнялись с такси. Боковые стекла у него тоже были опущены, и я без труда узнала моего последнего клиента. Он совсем не изменился. Почему-то, глядя на него, я упорно видела волчью морду, а человеческие черты отступали куда-то на задний план.

Повернувшись к нам, Ашот Косиман улыбнулся и послал воздушный поцелуй, который, разумеется, предназначался Исле. Я прекрасно осознавала, как выглядела. С блестящей от крема и пота физиономией, выпученными от страха глазами и взлохмаченными волосами, я вряд ли могла быть той, кому посылали воздушные поцелуи.

Исла тоже поняла, что поцелуй предназначался исключительно ей, отчего буквально взбесилась.

– Придурок! – заорала она через меня в открытое окно, к счастью, сделав музыку потише. Правда, я уже к тому времени оглохла и понимала все через слово.