Рыжая на откуп - Рин Рууд Страница 9

— В общей сумме в четвертый, — говорит Агатес, восседая на парте на верхнем ряду аудитории, и с интересом рассматривает исписанную уравнениями доску. — Может, мне студентом стать? Будем с тобой, Рыжая, одногруппниками и на переменках в туалете предаваться любви и страсти.

Я несогласно качаю головой. Карн ухмыляется и неторопливо расстегивает две верхних пуговки на моей рубашке.

— Так лучше, — он расправляет воротничок, открывая яремную ямку и шею. — Теперь есть небольшой намек.

— Намек на что? — хрипло выдыхаю я, когда Агатес ослабляет свои чары.

— Намек на то, что скромница не прочь пошалить. Признавайся, ты же отличница, да?

— Да, — едва слышно отвечаю. — И я опаздываю на пару. Отпусти меня, пожалуйста.

— Ты же хотела прогулять, — цокает Агатес.

— Я передумала, — я упираюсь руками в крепкую грудь Карна, пытаясь его оттолкнуть, и замираю.

Слышу стук его сердца, что совершенно нелогично. Он же— дух, а тело вполне материальное, такое сильное и горячее. Я едва сдерживаю себя, чтобы не погладить Карна по его груди.

— У меня для тебя два задания на выбор, Рыжая, — лукаво шепчет парень. — Первое и сложное — поцеловать меня. Второе — объяснить, что за бред написан на доске.

Я мельком гляжу на уравнения, которые описывают первый закон термодинамики, и с печальным вздохом целую немного опешившего Карна. Легко и неторопливо провожу языком по его верхней губе и сама удивляюсь своей смелости.

— Ты все равно ничего не поймешь, — шумно выдыхаю в лицо изумленного Лесного Божества.

На меня накатывает теплая эйфория, и кончики пальцев покалывает живой энергией, которая разливается по телу воодушевлением и восторгом. Из груди вырывается тихий удивленный смешок. Я полна сил и задора.

— Что ты сделал? — спрашиваю я.

— Это награда за выполненную работу, — Агатес встает на парту грязными кроссовками и скачет вниз по столешницам, как по ступенькам.

— Эй! — я отпихиваю Карна и зло гляжу на Агатеса, который застыл на парте в среднем ряду с занесенной ногой для прыжка. — Ты обезьяна или все же разумное существо?

Я вытаскиваю из рюкзака пачку влажных салфеток и кидаю ими в невоспитанного дикаря:

— Слезай и протри за собой! Совсем охамел! — я гневно возвращаю рюкзак на спину, строго смерив Агатеса сердитым взором. — Кому ты уподобился, колдун? Придурочному подростку, которого плохо воспитали родители?

— Я сирота, Рыжая, меня никто не воспитывал, — парень сжимает пачку салфеток в кулаке. — Так что, ты права. Меня никто не воспитывал.

— И что? Это не оправдывает твоего поведения, — всплеснув руками, шагаю к партам. — Уж за сотни лет мог бы и сам себя воспитать. Ты не мальчик, а старое чудовище, что жрет духов. Не прибедняйся.

Агатес недовольно кривится и спрыгивает на пол, с шуршанием вскрывая салфетки.

— Впервые в жизни надел личину молодого и дерзкого и меня тут же отчихвостили, — бурчит колдун, вытирая столешницы.

Он отвлекается и холодно глядит на меня:

— А не охамела ли ты случаем, рыжая пигалица прыгать на Агатеса, Обманувшего Смерть?

— Ну, прямо не знаю, — я хмурю брови. — Сам решай. Ты повел себя, как подобает Обманувшему Смерть, или нет?

— Я могу приказать тебе вылизать парты и ты это сделаешь, — шипит мерзкий колдун. — Да я без слов заставлю тебя поработать языком.

Из-под куртки Агатеса на парту выскакивает Чуба и передними лапками тащит салфетку за собой. Затем паук неуклюже разворачивается и ползет в противоположную сторону. На мгновение он останавливается, трет пятнышко грязи и дальше пятится назад, что-то потрескивая на паучьем языке.

— И ты туда же? — Агатес вырывает из пачки новую салфетку и переходит к следующей парте с отпечатком подошвы кроссовка. — Нет, Чуба, я не хочу, чтобы ты был моим отцом!

Паук что-то опять стрекочет, и Карн глухо посмеивается, когда Агатес с возмущением смотрит на питомца.

— Нет. Мамой тебя я тоже не хочу звать! Демоны тебя дери, Чуба!

— Ох, как ты его, — шепнул Карн мне на ухо. — Я его редко таким сконфуженным вижу.

— На больную мозоль наступила? — перевожу жалобный взгляд с колдуна на его товарища. — Я же не знала, что он сирота.

Агатес собирает использованные салфетки и прячет их в карман. Чуба заползает ему на предплечье, и парень спешно спускается к нам.

— Ты зануда, — колдун вручает мне мятую пачку салфеток. — Это мне по возрасту положено воспитывать всех, а не тебе. А теперь к главному, что сказал Ноа Просвещенный?

— Мне, чтобы избавиться от навязанной сделки, надо уничтожить источник и убить вас двоих, — честно отвечаю я и тут же смущаюсь, но продолжаю, — или как-то подмазаться к источнику, чтобы я переродилась в подобную вам.

— Первый вариант на грани фантастики, а второй, Рыжая, совершенно нереализуем, — Агатес щелкает по носу. — Даже Карну непонятны желания источника. Поэтому будешь до самой своей смерти у нас в услужении. Пока ты молодая и красивая, мы с тобой повеселимся как следует, а как постареешь, будешь у нас бабулей на побегушках.

— Да вы только и горазды, что болтать, — я разочарованно и наигранно вздыхаю, — дальше поцелуйчиков и шаловливых пальчиков не заходите.

От сказанного я краснею до кончиков ушей и стыдливо опускаю взор в пол. Какая собака меня укусила, что я говорю такие отвратительные пошлости?

— Мы готовы устроить тебе немного студенческой романтики, — Агатес убирает непослушный локон мне за ухо. — Прямо здесь, под доской с уравнениями.

Он берет меня за руку и прижимает ладонь к ширинке, под которой прощупывается твердый от эрекции мужской половой орган. Я машинально стискиваю колдунское естество, как любопытная мартышка, и в ошеломлении открываю рот — хозяйство бесстыдника мне не обхватить пальцами одной руки.

— Не кочерыжка, да? — Агатес усмехается.

— Какой кошмар! — взвизгиваю я и отскакиваю в сторону, прижимая ладони к горящим от стыда щекам. — Бессовестный извращенец! Господи!

И отворачиваюсь к стене, судорожно собирая мысли по осколкам, которые только и вертятся о том, как такое достоинство может в кого-то протиснуться.

— Кстати, дамочкам больше по нраву именно толщина, а не длина, — самодовольно шуршит Агатес. — Хотя я и по длине не совсем коротыш.

Я почему-то оглядываюсь на Карна, который недоуменно вскидывает бровь. То ли я жду от него хоть какой-то поддержки, то ли подсознательно любопытствую, а каков он под льняными штанишками.

— Могу показать, — беспечно отзывается он.

— Покажи, — киваю я в заинтересованности.

Я перестаю вообще что-то понимать. Рядом с Карном и Агатесом у меня буквально рвет крышу. Наружу из темных и потаенных уголков души выползает жуткая бесстыдница и любопытная потаскуха. Карнон с непроницаемы и бесстрастным лицом приспускает штаны и вываливает напоказ крепкий стояк. Пенис у него какой-то жилистый в переплетении вздутых вен и с темной крупной головкой. Я прикидываю в уме соотношение ладони Карна к длине пениса и обреченно закрываю глаза — второго развратника тоже наградили впечатляющим подарочком.