Заложница командора - Виктория Серебрянская Страница 9

— Каролина, прошу меня простить, я крайне расстроен тем обстоятельством, что, подойдя поздороваться к Рангсверту, не нашел подле него своей невесты. У нас свадьба через двенадцать дней, а Моник продолжает себя вести, как не смышленый ребенок. Я понимаю, что это не оправдание моему поведению. Но я действительно очень расстроен.

Это были единственные слова, которые мне сказал жених Моник за весь вечер. Мы постояли некоторое время возле министра Аверноо и еще одной пары киллов. Родителей Ольсвата, как я поняла. А потом старшее поколение, в лице отца Ольсвата и президента Килланы одновременно, в ультимативной форме предложило парню «выгулять девушек и заодно показать каков дворец президента изнутри.

Моник отнеслась к предложению без энтузиазма. Проще говоря, услышав пожелание будущего свекра, она повернулась ко мне и скорчила такую рожу, что мне стоило неимоверных усилий сдержать рвущийся изнутри смех. Впрочем, я вскоре поняла, почему килла так отреагировала. Экскурсия в обществе Ольсвата почти мгновенно превратилась из развлечения в тягостную обязанность. Килл нудел над ухом с упорством осенней мухи, отчитывая Моник за безответственное поведение, и при этом чинно ведя нас в одном ему известном направлении. Должно быть, со стороны мы выглядели презабавно. Во всяком случае, нам часто оборачивались вслед, глядя с немым изумлением. Возможно, виной тому было то, что в обществе двух не самых последних килл шла землянка. Или же пухлый килл, полноту которого почти не скрывал дорогущий черный фрак, и степенно вышагивающие по бокам от него девицы в одинаковых бирюзовых платьях. Мы слишком сильно напоминали цирковую группу с редким видом пингвина. Так или иначе, но почти все встреченные с трудом прятали при виде нас улыбки.

Я почти сразу перестала прислушиваться к недовольному брюзжанию Ольсвата, и развлекалась как могла, разглядывая встреченных существ и интерьеры. Да уж, как-то не так я представляла себе Бал золотой мечты.

Случайно или намерено, но Ольсват вывел нас из бальной залы. Прогулка сразу стала в разы скучнее. Килл по-прежнему отчитывал Моник, даже и не думая останавливаться. Я скучающе глазела вокруг. Хотя, тут и глазеть-то в общем-то было не на что. Скудно освещенный пустой коридор, множество закрытых дверей по обе его стороны и периодически попадающиеся в простенках картины. Вот и вся обстановка.

Возле одной из таких картин мы и остановились. Как раз на Т-образном разветвлении коридора. Остановились потому, что Моник надоело молча слушать нотации и она начала огрызаться в ответ. Я не знала, куда мне деваться. Быть свидетелем скандала в благородном семействе, пусть и будущем, не самое приятное и благонадежное занятие. И уйти тоже практически невозможно. Уже хотя бы потому, что дорогу к министру Аверноо я самостоятельно точно не найду.

Постаравшись отгородиться от звуков набирающей обороты ссоры, я повернулась к жениху и невесте спиной и принялась разглядывать картину. Неизвестный художник запечатлел на холсте то ли рассвет, то ли закат над каким-то огромным водоемом. Была бы это Земля, я бы сказала, что это закат над океаном. Но по чужой природе угадать было сложно.

Я так увлеклась разглядыванием нарисованных волн, что мне начало казаться, что я слышу плеск воды и тонкий свист ветерка. Автор полотна был большим мастером и очень искусно изобразил волны. В какой-то момент мне даже показалось, что в лицо прилетело пару клочков морской пены. Это отрезвило. Я оторвалась от созерцания странной картины. И наваждение мгновенно схлынуло. Зато пришли проблемы.

Пока я любовалась инопланетным пейзажем, ссорящиеся куда-то исчезли. И я осталась одна посреди незнакомого и полутемного коридора.

С минуту я оглядывалась по сторонам, совершенно по-детски ожидая, что килла и ее жених выпрыгнут из-за ближайшего поворота и со смехом сообщат, что это была всего лишь шутка. Кстати, поворотов в освещенном пространстве не наблюдалось.  А подобное поведение было совершенно не характерно для Моник.

Так никого и не дождавшись, ругая себя самыми последними словами, я поплелась обратно по коридору. Это ж надо было так увлечься разглядыванием картины, чтобы не заметить, как осталась одна! И это при том, что ни Моник, ни ее жених не давали себе особого труда понижать голос. Их как будто вовсе не смущало мое присутствие. Словно я была стеной или мебелью.

Я было предположила, что Ольсват завел Моник в какой-то из многочисленных кабинетов. Но идти и открывать все двери подряд, чтобы найти свою однокурсницу? Ну нет! Там ведь могут люди работать, проводить какие-то совещания. Не говоря уже о том, что так я могу нечаянно увидеть то, что для моих глаз и вовсе не предназначалось. Именно из этих соображений я решила рискнуть вернуться самостоятельно в бальную залу. В конце концов, сейчас не каменный век. Найду кого-нибудь, мне помогут.

Уже через пять минут моя решимость начала таять. Я оказалась гораздо более невнимательной, чем мне казалось. В попытках абстрагироваться от разгорающегося под боком скандала, я пропустила очень много полезной информации. А поняла это только тогда, когда остановилась на первом же пересечении двух коридоров. Я была железно уверенна, что мы шли сюда по прямой, никуда не сворачивая, пока не остановились на Т-образной развилке под картиной. И вот на тебе. Перекресток. Может, мы его проходили, а я просто не обратила внимания на боковые ответвления?

Я решила идти прямо, никуда не сворачивая. Полагая, что рано или поздно коридор куда-то, да выведет. И я почти угадала.

Почти пятнадцать минут быстрой ходьбы по коридору с приглушенным освещением, когда вязкую тишину нарушает только шорох моих юбок, а каблуки не стучат потому, что пол покрыт каким-то странным составом, напоминающим полиуретан, и вот я уже в отчаянии утыкаюсь носом в огромную, на две створки, дверь, сплошь покрытую искусной резьбой. И вокруг ни единой живой души.

Постояв под дверью пару минут, и изо всех сил прислушиваясь к тишине, я пришла к выводу, что придется мне все-таки испытать судьбу и постучаться в эти роскошные двери. Иначе я рискую и до утра не выбраться из этого проклятого лабиринта. С губ сорвался горький смешок. Наверное, Моник планировала эту каверзу заранее. Иначе с чего бы ей заставлять меня снимать комм и оставлять его со всеми моими вещами в доме у Моник? Наверное, сейчас хихикает где-то, гадина, на пару со своим мерзким женишком.

Я решилась постучать именно в эти шикарные двери только потому, что обычно за такими дверями находятся приемные больших начальников и, соответственно, в предбанниках сидят секретари. Вот у секретаря, если он еще на рабочем месте, я и узнаю, как отсюда выбраться. А если уже ушел, тогда придется попытать счастья за другими дверями. Блуждать одной больше не хочется, спасибо.

Выбрав относительно чистое от резьбы место, я довольно сильно постучала костяшками согнутых пальцев. Обычно, такие двери очень толстые, а пространства за ними почти огромные, буду скрестись пальчиком, как благовоспитанная барышня – меня никто и никогда не услышит.

Каково же было мое изумление, когда дверь после первого же стука взяла и открылась!

Я замерла в нерешительности на пороге. С одной стороны, дверь открыта, значит, кто-то да есть в помещении. С другой стороны, чего ради этому кому-то сидеть в темной, неосвещенной комнате? А в том, что помещение не освещено, а вернее, освещено из какого-то внешнего источника, сомнений у меня не было. Потому что в узкой щели приоткрытой двери яркого электрического света не было. Только бродили неясные тени по темному полу.