Маша и ведьмак - Ирина Пионова Страница 9

Спустившись в подвал по крепкой лестнице, Маша столкнулась лицом к лицу с разъяренными мужьями Наины. Они тихую умную блондинку не жаловали, терпели, ждали, когда она окажется в гареме Радона и получит за свое поведение по полной. Увидев ее с полотенцами на плече, с кувшином воды и тюбиками мазей в руках, мужчины нехотя посторонились, пропуская в полутемное пространство небольшого подвала. За Машей в подвал пришла Наина.

— Боже мой, что вы с ним сделали? — напугалась Маша, прикрывая лицо рукой, в которой она держала мази. — Он живой? Ну хоть прикройте его чем-то…

— Ты чего, голого мужика испугалась? Привыкай, не маленькая же! Рано или поздно придется смотреть на мужские члены. Начинай прям сейчас! — взвилась Наина, толкнув Машу в спину. — Хватит уже, нечего там бояться. Давай, обработай ему раны. Если сдохнет, сильно не плачь…

Маша постояла над изодранным волчьими когтями Антонием, дождалась, когда Наина со своими мужьями поднимется наверх. Ведьмак действительно был голым. Ни то что бы девушку это смущало, просто отец всегда говорил, что человек на смертном одре должен выглядеть достойно, а те, кто рядом с ним, должны были обеспечить ему хороший уход и достойные условия существования в последние дни жизни.

— Антоний, — Маша медленно опустилась на колени перед ведьмаком, сняла с плеча одно полотенце и прикрыла им то место, на которое она взглянула лишь мельком. — Я не сержусь на тебя, правда. Ты тот, кто ты есть. Бог сохранил мне жизнь, а постараюсь сохранить твою…

Самые глубокие и страшные раны Антония были на ребрах и боках. Их Маша аккуратно промыла водой, смазала антисептическими мазями. В сознание ведьмак не приходил, лежал, словно мертвый, только грудь его тихонько вздымалась, да из ноздрей выходило едва заметное дыхание.

По подвалу бегали большущие крысы, которые своим визгом не раз заставляли девушку вскакивать с громким оханьем. В страшную сказку она попала, ничего не скажешь. Нравы оборотней и ведьмаков не обещали легкой развязки, бежать девушка не решалась, боялась заблудиться, — места вокруг гиблые, поросшие старым лесом, подтопляемые речными водами.

— А, а, а! — На второй день ведьмак заметался по полу, издавая рев, переходящий в стоны. — Пить, пить… А-а!

Маша, поддерживая ему голову, поднесла к его рту кружку с водой. Воду и хлеб утром принесла Наина, постояла над ведьмаком, полюбовалась его изувеченной фигурой, потом спросила:

— Ну что, поповна, выбирай, или оставайся с ним, или сегодня тебя Радону отдам. Звонила ему, намекнула, что его соседка возможно жива-здорова. Сюда катит…

— Ты сама с кем осталась бы? — спросила Маша тихо. — Говорила же, что опытная в таких делах…

Наина пожала плечами, хотела накричать на девчонку, но сдержалась, возможно перед ней без пяти минут десятая жена Радона, и сказала резко:

— Ни с кем тебе дороги не будет, потому что оба они нелюди. Согласна с такими жить, нетушки, по глазам вижу. Не о том ты мечтала, поповна! Я Антошку выбрала бы, — порывисто направилась к выходу предводительница оборотней. — Отчаянный он, да и красавец. По вкусу мне такие, но не по зубам! Проклятые мы все, а ты… светлая!

С трудом Маша влила в рот Антонию немного воды, отчего он приоткрыл глаза, в которых плескалась нездешняя муть. Машу признал не сразу, признав, подумал, что умер и оказался в загробном мире, где сбываются все желания. Но реальность обрушила на него боль, холод и сводчатый потолок подвала.

— Ты живая, не мертвая значит? Я рад! Слава богу, или кому там! — Ведьмак схватил девушку за руку, ощупал ее нежно, принюхался. Обоняние у ведьмаков было обостренное, за версту чуявшее промозглый запах смерти. — Как ты выжила, выплыла? Я же, дурак, тебе руки связал… Мучился потом, жалел об этом…

— Меня Наина выловила и к себе забрала, — зашептала Маша, опрокидывая кружку в раскрытый рот Антония. — Ты лежи, не двигайся. Раны еще не затянулись. Знаешь, кого ты убил? Алана, одного из мужей Наины. На тебя теперь остальные зуб точат…

— Оборотни давние враги Крюковых, так что я не прогадал, — усмехнулся воспаленными губами ведьмак, сделал большой глоток воды. — Они, шкуры продажные, нарушают законы, покрывают всякую нечисть. Давно пора оторвать им яйца. А, ты же в их главаря влюбилась! Ему я точно все оторву…

— Ничего я не влюбилась, — возразила Маша грустно. — Мало ли что почудится, подумается, на все внимание обращать. Я домой хочу, к отцу, хочу выбраться из этого кошмара. Как мне теперь вернуться?

— Крюковы заварили эту кашу, Крюковым ее и хлебать! Вернемся вместе, я помогу тебе, — ответил Антоний твердо, — и ты станешь моей женой. Полюбишь меня?

Маша широко раскрытыми глазами смотрела на разодранное тело ведьмака, не веря, что он сможет встать на ноги в ближайший месяц, и пролепетала:

— Не до любви мне, Антоний. Живой остаться бы…

— Останешься! Твой бог тебе поможет, а я ему помогу…

Радон приехал в непролазную глушь не один, с двумя бородатыми амбалами, упакованными в защитного цвета куртки, отороченные волчьим мехом, обутые в кожаные сапоги, в них по-стариковски заправлены штаны. Сам Радон прифрантился, — рыжая аляска с волчьим же мехом на капюшоне, джинсы, и высокие, туго зашнурованные ботинки. Встречали его у ворот мужья Наины. Несмотря на молодость и статность, рядом с Радоном и его прихвостнями, они казались ниже ростом, вели себя сдержанно, слова не проронили. Говорила Наина, выведшая гостю навстречу последней:

— Ну здравствуй, гость дорогой! Быстро ты к нам собрался, обычно тебя не выкуришь из леса…

— Это ты залезла в такую грязь, что на твоем фоне я смотрюсь вполне прилично, — Радон на Наину даже не взглянул, сразу, по расстеленным по двору доскам, направился к высокому крыльцу, обозревая дом из серого кирпича быстрым, но внимательным взглядом. — Где девчонка? Что хочешь за нее? Если блефовала, землю будешь есть…

— А что ты можешь дать? Я все возьму! — Наина взволнованно улыбнулась и рукой дала знак своим мужьям идти за ними. — Половину Предгорья отдашь, девка твоя?

Радон бодро поднялся на крыльцо, легко открыл тяжелую дубовую дверь, и вошел в холодные сени. Сырость, запах дерева и затхлость противными тараканами полезли ему в ноздри. С потолка седыми лохмами свисала паутина. Мужчина хмыкнул:

— Чего за срач ты тут развела, Наина? Баба вроде, а живешь, как старый ведьмак…

— Это о Крюкове, что ли? — поморщилась женщина, внезапно из хозяйки превратившись в гостью. — Слышал, сынуля его убил Алана? Хорошая у Ивана смена выросла! Так что с девчонкой решать будем?

Проходя в гостиную, Радон посмотрел на Наину через плечо, и усмехнулся:

— Я решать буду, поняла? Приведи ее сначала, потом торгуйся…

Из темного сырого подвала, где Маша сидела последние дни, она выходить не хотела. Ее никто ни о чем не спрашивал. Один из мужей Наины, кажется Руфин, рыжий силач, подцепил ее под руки и поволок наверх. Девушка упиралась, кричала, чуть не укусила оборотня на волосатую руку, но он молча и сурово тащил ее. Вслед ему летели резкие, бессильные проклятия Антония: