Дожить до рассвета - Виталий Дубовский Страница 9

Стоян недоверчиво покачал головой, поднявшись с лавки и подходя к Пастуху.

— Больно гладко стелешь, брат. Не может Ура боль сломить. Покажи мне.

Стоян протянул руку, накрывая ладонью голову брата. Воспоминания Пастуха потекли бурной рекой, стремительно затягивая его в водоворот событий.

* * *

Элкор открыл глаза. Раскаленный воздух обжигал его дыхание, колеблясь над песком причудливыми миражами. Истерзанное черным колдовством тело не слушалось его, превратившись в сплошной комок боли. Отплевываясь от песка и с трудом опираясь на локти, Ур пополз к воде, оставляя за собой кровавый след. Вдруг, вскрикнув от невыносимой боли, он выгнулся дугой, озираясь на ненавистный колдовской клинок. Вогнанный в край его тени нож накрепко приковал его к этому месту. Элкор потянулся к клинку, пытаясь освободиться от его ворожбы. Рукоять ножа зашипела, оборачиваясь змеей, и метнулась к его руке. Отдернув ладонь, Элкор горестно вздохнул, взглянув на плещущиеся волны океана. Близость прохладной воды будоражила его воспаленное сознание, заставляя вновь и вновь ползти к ней.

Несколько безумных дней демон изгалялся над ним, жаля старого Ура своим колдовским кнутом. Впадая в беспамятство от невыносимой боли, Элкор вновь приходил в себя, вскрикивая от его ударов. Казалось, эта пытка будет длиться вечно. Находясь меж сном и Явью, чародей тысячи раз желал умереть, приказывая собственному духу вернуться к Творцу. Ничего не получалось. Черная магия крепко спеленала его душу, не позволяя ей вырваться.

Обжигающий удар кнута заставил его вновь застонать. Сил на крики уже не оставалось. Ур стал впадать в забытье, не осознавая, где он находится.

— Кто ты? — пересохшие губы шептали едва различимые слова. — Кто ты? Чего ты хочешь от меня?

— Кто ты? — вторил ему голос демона. — Как твое имя?

Элкор молчал, вновь впадая в беспамятство.

— Чего ты хочешь от меня, демон?

— Как твое имя?

Дни превратились в бесконечность. Демон отворил тысячи дверей, пытаясь добраться до сознания чародея. Наконец пала последняя преграда, уступая беспощадному мучителю. Старик не выдержал, прошептав в бреду:

— Элкор…

— Именем твоим — повелеваю! — радостно вскричал Пастух. — Повинуйся же мне, Элкор!

Сидя на берегу, демон улыбался, наблюдая, как изможденный старик тянется к воде. Сокрушив все наговоры, Пастух опустошил его сознание и размышлял над раскрытыми секретами. Чего-то не хватало в хаосе мыслей чародея. Асгард… Меру… Веды… Волхвы… Предсказание… «Перуном будут изгнаны демоны, возвратятся в Навь нечестивые. И на пепле взрастет семя новое, вновь внимая слову Сварожьему…» Пастух нахмурился, чувствуя, что упускает нечто очень важное.

— Чего-то ты недоговариваешь, старик? Какую тайную дверь ты не открыл мне? Говори!

Полубезумным взглядом Элкор, не отрываясь, смотрел на плещущиеся волны. Губы его тронула улыбка, и он прошептал:

— А я, глупец, никогда не любил море. Все воды боялся. Отпусти меня, демон? Дай мне умереть. Ты все забрал, что у меня было.

Пастух подошел к нему, лишь мгновение поколебавшись, и вынул из тени шипящий клинок. Схватив старика за ворот, он потянул его прочь от воды.

— Нет, старик, твой дух останется в моем сознании, пока я не пойму, что ты утаил от меня.

Элкор открыл глаза, озираясь по сторонам. Темная пещера сознания колдуна стала его новым жилищем. Чародей расхохотался, словно сбылась мечта всей его жизни.

— Вот я и дома, — облегченно прошептали губы старика.

… Стоян выругался, бешено заметавшись по дому. Рожденный Мораной, чья коварность тысячелетия играла людскими судьбами, он чувствовал ложь за версту.

— Глупец! Он обманул тебя! Как ты мог поверить в его беспомощность?!

Ведьмаки нахмурились, чувствуя, что приближается буря. Оскорбленный Пастух поднялся на ноги, грозно зарычав в ответ:

— Его глазами я видел все тайны Асгардского дворца! Все уровни Священного Капища! Все тайные знаки, ведущие лабиринтами в святая святых! Я видел, где они хранят Веды!

Стоян схватился за голову, прикрыв глаза и надолго замолчав. Образы, переданные Пастухом, навеки отпечатались в его памяти. Охранные слова, настенные знаки, все, что видели глаза Элкора при жизни.

— Скажи, брат, ты видел Веды?

Пастух утвердительно кивнул, криво усмехнувшись.

— Дощечки, рунами исписанные. Одни деревянные, иные золотые.

— И ты можешь прочесть эти руны, брат?

Удивленно моргнув, Пастух прикрыл глаза, обращаясь к памяти Элкора. Ничего. Лишь безумный хохот чародея, в котором сквозила насмешка над глупостью демона. Ведьмак подошел к брату, сурово вглядываясь в его глаза.

— И на пепле взрастет семя новое, вновь внимая слову Сварожьему! Ты понимаешь, что это значит, брат? Это Наследие, которое они хотят оставить после себя!!! — Ведьмак глухо зарычал, подавляя ярость, клокочущую в груди: — Он переиграл тебя. Посмотри мне в глаза, брат. Открой мне врата к темнице его сознания. Позови его… Зови, брат… Зови… Элкор. Элкор!

По-старчески ссутулившись, Пастух удивленно моргнул, утопая взглядом в черных глазницах Стояна. Его губы шевельнулись, и голос Элкора произнес:

— Чего ты хочешь, сын погибели?

Ведьмак быстро зашептал заклятье, проваливаясь в бездну его глаз.

… Ведьмак уверенно шел мрачными коридорами сознания Пастуха. Низкие своды гранитных потолков нависали над его головой, угнетая дух и заставляя пригибать голову. Сорок наговоренных дверей со скрипом отворялись перед ним, давая дорогу к заточенному духу узника. Ведьмак удивленно остановился. Последние три двери, отделяющие его от темницы Элкора, были взломаны. Переливаясь всеми цветами радуги, дух чародея освещал свою каменную обитель, в которую его заточил разум Пастуха.

— Я знал, что рано или поздно ты придешь ко мне. Ты более мудр, чем твой брат.

Старик усмехнулся, взмахнув рукой и разбрасывая по темнице сияющих светлячков.

— Так светлее. Теперь я тебя вижу, демон. — Ур улыбнулся, разглядывая колеблющуюся тень ведьмака. — Зачем ты явился?

Стоян неторопливо прошелся по темнице, осторожно переступая через сияющих созданий чародейского разума.

— Хочу задать тебе вопрос, Элкор.

— Это мирское имя, оно не даст тебе власти надо мной. Ты же знаешь, для чародея открыть истинное имя — хуже смерти.

Ведьмак понимающе кивнул, взмахнув рукой в сторону дверей.

— Рвешься на свободу?

Старик кивнул, улыбаясь мрачному собеседнику, и коснулся своей сияющей рукой черной гранитной стены.