Последнее «долго и счастливо» - Соман Чайнани Страница 9

А еще Агата начала замечать в поведении принца привычки, которые все сильнее ее раздражали. Он повсюду разбрасывал свои вещи, молоко пил не из стакана, а прямо из крынки, без конца занимался какими-то физическими упражнениями, потея и шумно дыша через рот. Да и Каллиса, которой теперь приходилось кормить и обихаживать двух подростков, один из которых к тому же был ей совсем не мил, тоже не была довольна. Сам же Тедрос совсем раскис и постоянно на все жаловался.

– В Школе и то было лучше, чем здесь, – целыми днями повторял он.

– Тогда возвращайся назад, там тебя добьют окончательно, – огрызалась в ответ Агата.

Когда пошла третья неделя их заточения, Тедрос окреп уже настолько, что начал играть сам с собой в регби – метался по спальне как дикий зверь, обводя невидимых соперников, что-то выкрикивая и при этом сильно потея, а Агата наблюдала за всем этим, лежа на кровати и все надеялась, что вот-вот со звезды к ней спустится фея-крестная и сразу все уладит взмахом волшебной палочки. Дудки! Никакая фея-крестная на нее не свалилась. Свалился Тедрос, да так неудачно, что у него разошлись швы на ране. Агата запустила в него подушкой, испуганный кот рванул в ванную и свалился в унитаз. И вот они лежат сейчас на кровати – повсюду валяются выпавшие из подушки перья, Потрошитель вылизывается в углу, а Агата, уткнувшись головой в подушку, снова и снова жалобно повторяет остающийся без ответа вопрос:

– Что с нами происходит?! Что?!

Потянулась четвертая неделя. Тедрос и Агата почти перестали проводить время вместе. Принц прекратил свои буйные тренировки, впал в депрессию и целыми днями сидел на кухне у окна – небритый, грязный, уставившись на темнеющие вдали Бескрайние леса. «По дому тоскует», – решила Агата, сама побывавшая в тех сказочных краях. Однако дело тут было, похоже, не только в тоске по дому. Принца грызла мысль, что он торчит в этом тесном грязном доме, а там, на его сказочной родине, вскоре, глядишь, объявится новый король, который примет от Совета Старейшин корону, которая по праву должна принадлежать ему, Тедросу. Сердцем Агата понимала это, но ей нечем было утешить принца, и она не находила ничего лучшего, как только забираться под одеяло и перечитывать – в десятый, в сотый раз! – старые сборники сказок.

Разглядывая картинки, на которых прекрасные принцы (блондины в основном) нежно целовали ослепительных красавиц-принцесс (эти-то, ясен пень, все как одна были блондинками), она все чаще задавалась вопросом: почему же таким тусклым и прогорклым, как старое масло, стало ее собственное «долго и счастливо»? Сказки… Все-то в них ладно и складно, и все ниточки связаны, и Добро всегда побеждает Зло. Красота… Но почему тогда так много нерешенного остается в ее собственной сказке? Столько оборванных концов, недосказанных историй… Что, например, случилось с ее подругами – Дот, Эстер, альбиноской Анадиль, которые рисковали своими жизнями, когда шел суд над Агатой? Что сталось с девочками, втянутыми в войну против мальчиков и Арика? Или с леди Лессо и профессором Доуви, когда они столкнулись с возвратившимся Директором школы? У Агаты защемило в груди. А что, если Директор вновь начнет похищать детей из Гавальдона? Она задумалась о родителях, которые могут потерять своих детей, о Тристане – как справляются его родители с мыслью о смерти сына, – о нарушенном в Бескрайних лесах равновесии, где центр тяжести переместился на сторону Зла, о своей некогда лучшей подруге, оставшейся в том сказочном мире…

О Софи.

На этот раз это имя не вызвало у Агаты гнева. Оно прозвучало как эхо, как пароль, открывающий потайную дверцу в ее сердце.

Софи.

Девушка, которую Агата продолжала любить наперекор всему, без оглядки на Зло и Добро. Которую поклялась защищать всегда, и в юности, и в старости, как говорится, до тех пор, пока смерть не разлучит их.

Как же ты могла повернуться спиной к своей лучшей подруге?! Как могла бросить ее там, одну?!

Ты бросила ее ради парня? Да, ради парня.

От стыда у Агаты загорелись щеки.

Ради парня, который теперь даже не смотрит в мою сторону.

Тяжело стало у нее на сердце, тяжело. Все это время она думала, что должна выбирать между Софи и Тедросом ради своего «долго и счастливо», но каждый раз, когда она предпочитала одного из них, ее собственная судьба отклонялась в сторону. Да что там ее судьба – каждый раз все сильнее нарушалось равновесие во всем окружающем мире. И всякий раз, когда Агата вспоминала о преданной ею, брошенной подруге, она все глубже погружалась в ад, который сама же для себя создала, когда выбрала принца, а не Софи. Ах, если бы можно было вообще избежать необходимости делать этот ужасный выбор!

– Я тоже о ней думаю.

Агата повернулась и увидела сидящего возле окна Тедроса. Он смотрел на нее, и у него дрожали губы.

– Я думаю о том, как мы бросили ее, – хрипло продолжил Тедрос, и в его глазах сверкнули слезы. – Я знаю, она была плохим другом, знаю, она на стороне Зла, знаю, что она лгала, прикидываясь Филипом… Но мы взяли и бросили ее… Оставили наедине с тем чудовищем. Мы бросили всех своих друзей из школы, чтобы спасти себя. Ну и что я за принц после этого, Агата? Разве принц может быть предателем? Что подумал бы обо мне мой отец? – Слеза побежала по его щеке. – Я не хочу, чтобы ты бросала свою мать, это станет еще одним предательством. Честное слово, я не хочу этого. Но мы не счастливы с тобой, Агата. Почему? Потому что злодеи по-прежнему живы. Потому что мы с тобой оказались не героями. Трусы мы с тобой, вот кто мы.

Агата посмотрела в просветленное, открытое лицо Тедроса и вспомнила, за что полюбила его.

– Значит, это совсем не тот счастливый конец, которого мы ждали? – тихо выдохнула Агата.

Тедрос улыбнулся и стал окончательно похож на себя прежнего.

И впервые с тех пор, как они возвратились домой, Агата улыбнулась ему в ответ.

3. Что было, что есть… что-то будет?

– Может быть, нам следует закрыть глаза, – сказал Тедрос.

– Или станцевать в пижамах шаманский танец дождя, распевая «Позвони мне, Роза», – буркнула Агата. Спавший у нее на коленях Потрошитель приоткрыл один глаз, повел ушами и снова заснул. – Ладно, вечер уже, я проголодалась, давай лучше поедим. А насчет того, чтобы закрыть глаза… Сколько раз мы с тобой уже пытались сделать это? И ничего.

– Ну, прости. Ты можешь предложить что-нибудь получше?

Агата проводила взглядом рыжего таракана, который не торопясь подполз к запертой на два засова двери и с важным видом просочился в щелочку под порогом.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась Агата и прикрыла глаза.

– Вот и хорошо, – кивнул Тедрос, закрывая глаза следом за Агатой. – Ну, раз… два… три!

Агата сморщилась от напряжения, Тедрос тоже, а затем они направили друг на друга свои указательные пальцы, одновременно выдохнули и открыли глаза.