Принцесса и Дракон - Литта Лински Страница 9

– Этот залог и поручительство – дело ваших рук? – голос девушки трепетал, как и ее сердце.

– Моих, – не стал скрывать Арман. – Как ты понимаешь, все ради твоих прекрасных глаз, малютка.

– Я не знаю, как вас благодарить – пролепетала Эмильенна в величайшем волнении.

– Я могу подсказать, – на его лице появилась недобрая усмешка. Девушка невольно отпрянула, а Ламерти продолжал. – Раз уж мне пришло в голову заинтересоваться вашими родственниками, то заодно я навестил и вашего дядю.

– Дядя Этьен?! Как он? – отвращение, промелькнувшее в голубых глазах секунду назад, сменилось надеждой.

– Отлично! Ожидает суда.

– Суда? – голос девушки поник. От нынешних судов не приходилось ждать ничего хорошего.

– Суда, – продолжал Арман, – на котором ему будет предложено сохранить жизнь, пожертвовав свой роскошный особняк в квартале Марэ в интересах республики, а конкретнее, в моих интересах.

– Вы оставите дяде жизнь, лишив его всего?

– Именно так. Вас что-то не устраивает, моя милая? Впрочем, если вам не по душе такой расклад, вы можете изменить ситуацию. Ваши дядя с тетей выйдут на свободу и не потеряют ни единого экю из своего состояния, если вы станете более покладистой.

Над ответом Эмильенна не думала ни секунды.

– Дядя никогда не согласился бы на это!

– Надо полагать, – не стал спорить молодой человек. – А потому все останется, как есть.

– И все равно я вам очень благодарна, – тихо проговорила Эмили, глядя Арману прямо в глаза.

– Не сомневаюсь. Впрочем, – тон его слегка смягчился. – Я не нахожу в себе сил и времени управлять несколькими имениями сразу, а потому планирую назначить вашего дядюшку управляющим. Пусть живет, как и раньше, сохраняя мое имущество.

– Жить в своем доме, как слуга – не лучшая участь, – Арман раскрыл было рот, чтобы возразить, но Эмильенна продолжала. – Однако это много лучше, чем смерть или нищета. Благодарю вас, господин де Ламерти. Да благословит вас Господь за этот добрый поступок. Добрый настолько, насколько это возможно для вас.

– Хорошее уточнение. Я не занимаюсь благотворительностью. Я вытащу вашу родню из-под топора, но их имущество станет моим. Думаю, что это справедливо и довольно гуманно по нынешним временам, – помолчав немного, Ламерти добавил. – Безусловно, вы понимаете, что ваши родственники не будут даже догадываться, где вы и что с вами!

Эмили не стала возражать. Как ни тяжело было осознавать, что дом, где прошла ее юность, перейдет в руки де Ламерти, но отрадная мысль о том, что дядя и тетя спасены и даже не лишены крова, была истинным успокоением для ее истерзанного сердца. Она действительно испытывала горячую благодарность к Арману, понимая, что для столь циничного и корыстного человека такое благодеяние – поистине добродетельный поступок. Что же касается условия, что дядя с тетей ничего не узнают о ее положении, то оно и к лучшему. Каково знать, что твое дитя (ибо ее любили как дочь), отдано в руки подобного человека, пусть даже они и обязаны ему жизнью. Да, узнай дядя Этьен, как обстоят дела, он предпочел бы смерть позору зависимости от такого благодетеля. Пусть уж лучше ничего не знают или даже думают, что она умерла.

Рассудив подобным образом, весь вечер Эмили была чрезвычайно любезна с Арманом и даже пару раз ему улыбнулась. Ламерти еще не доводилось видеть улыбку на прекрасном лице своей пленницы, и потому он счел, что сегодняшними своими действиями немало продвинулся вперед в намерении подчинить сердце девушки. Когда после ужина Эмильенна поднялась к себе наверх, он развалился в кресле с бокалом коньяка и предался размышлениям на эту тему. Хоть определенные сдвиги в его пользу в поведении своенравной мадемуазель де Ноалье и имелись, но в целом он рассчитывал на гораздо больший успех.

Арман недоумевал что же ей еще нужно. Он спасает ее родню от смерти и нищеты, он щадит ее саму который день, хоть она и полностью в его власти, он даже делает подарки, которыми так легко растопить женское сердце. И что? Пара улыбок и «я вам так благодарна!». И это все? Другая уже давно была бы без ума от его благородства и великодушия. Но нет! Мадемуазель де Ноалье всего этого явно мало.

Размышляя таким образом, Ламерти стал думать о женщинах вообще. Нетрудно догадаться, что прекрасный пол пробуждал в нем крайне мало уважения. Женщины виделись ему слабыми, глупыми, корыстными и мелочными созданиями. В истинную добродетель он не верил, считая, что те, кого свет почитает добродетельными либо просто глупы и чопорны, либо умело скрывают свои пороки, но чаще всего они просто не встречались с достойным искушением. Себя же самого Арман считал более чем достойным для того, чтобы любая добродетель не устояла. Он отдавал себе отчет в своей красоте, тонком уме и обаянии. Более того, сами его пороки: циничность, высокомерие, презрение ко всему миру вызывали в женщинах не меньший интерес, чем добродетели других. Покорить такого мужчину, а покорив, изменить его – вот была тайная цель многих, кто запутался в сетях мрачной привлекательности Армана де Ламерти. Ни одну женщину не пытался он покорить, он лишь принимал их любовь, не скрывая своего безразличия и презрения к любовницам. Множество разбитых сердец было сложено к его ногам, но ни одно из них не удостоилось даже сожаления. Он не любил и не уважал женщин.

И вот появляется девушка не похожая ни на одну их тех, кого ему довелось знать. Будучи женщиной от природы, она словно лишена их слабостей, более того, обладает чертами, которых ее пол, по мнению Армана, начисто лишен: умом, смелостью, чувством собственного достоинства, а еще искренней верой (ибо женскую набожность считал Арман рисовкой или инструментом достижения своих целей). Нельзя сказать, что Ламерти одобрял характер Эмильенны, ибо та была его полной противоположностью, но он явно счел ее достойной целью для приложения своих усилий. В конце концов, лишь та победа имеет самый сладкий вкус, которая досталась нам ценой немалых усилий. Простые победы для слабых и ленивых. Завоевывая эту добродетельную красотку, можно позабыть о скуке, которая последнее время становится все явственней и невыносимей. Жить снова интересно, а значит – игра стоит свеч!