Приют изгоев - Инна Кублицкая Страница 87

— Я это понимаю, — вздохнул Батен. — Но простым таласарам трудно объяснить, что ваше появление здесь простая случайность. Слишком долго мы враждовали. Я сам испытал это на себе. Но я был один, и поэтому мне было легче.

— К сожалению, нам придется жить в Таласе долго, — сказал князь. — Больше нам просто некуда деваться.

— Я это понимаю, — повторил Батен, — и делаю все от меня зависящее. В Таласе вам, возможно, было бы легче, там бы вы просто растворились в массе, а здесь… — Он пожал плечами. — Не знаю. Все будет зависеть от вашего личного поведения и того, что в столице известно о событиях в Империи. Поверить в то, что вы сообщили, сложно. Сложно даже мне. Мы ведь находимся здесь больше полугода и не имеем связи с большой землей…

Сабик и сам был не рад, что пришлось просить убежища у талаcap, но другого выхода у него и его спутников не было. Оставалось надеяться на то, что в Таласе действительно знают о событиях в Империи лучше, чем здесь. Хотя поручиться за это было нельзя. Несмотря на то что Батен убедил его в том, что если на Плато произошло действительно нечто серьезное, таласары наверняка были бы в курсе событий, князь не был до конца уверен, докатились ли сами события до Края Земли. Ведь он со своими спутниками вынужден был покинуть Империю с другого ее конца.

…Когда Садалмелики оттеснили сторонников покойного Императора к самому морю Билайт, Сабику ничего не оставалось, кроме как погрузить свои отряды на корабли и отправиться просить убежища у махрийского царя. Тот оказался трусом и подлецом. Он полгода продержал флот князя в Капероне, небольшом порту, где сновали только просоленные рыбацкие фелюги, не говорил ни да, ни нет, продуктами снабжал из рук вон плохо. Сабику пришлось даже заложить один из оставшихся от бегства кораблей, чтобы кормить своих людей — они просто зверели, питаясь только рыбой да моллюсками. А потом царь вдруг объявил, что не желает конфликтовать с Князем-Сенешалем Сегином из-за горстки изгнанников. Конечно, Сабик его отлично понимал. Маленькая Махрия, зажатая между грозной Империей и таинственной и оттого, наверное, еще более грозной Чинфадой, считавшейся в самой Империи просто дикарской страной, в устье Л'Лагина была лакомым куском для обоих больших соседей, не настолько, однако, лакомым, чтобы из-за него стоило без нужды затевать большую войну. И хочешь не хочешь, но всем махрийским царям приходилось постоянно жить меж двух огней. И, чтобы сохранить за собой трон и не быть сожранными кем-то из соседей, умело играть на противоречиях, не доводя, однако, их до крайности…

И все же Сабику было противно, когда посланец короля с вошедшей в поговорку махрийской льстивостью вручил ему письмо с нижайшей, но убедительной просьбой покинуть пределы страны в течение ближайшей недели, да еще и с приложенным к нему именным указом «О всемилостивейшей амнистии, объявленной — подумать только! — Князем-Сенешалем Аларафом Сегином»! Сабика чуть не передернуло, когда он прочел это уведомление.

Одно его порадовало: коли Сегина объявили всего лишь Князем-Сенешалем, значит, Садалмеликам так и не удалось доказать смерть Наследника, а без этого Сегину Императором не стать!

До беглецов доходили слухи, что в Империи объявлена амнистия тем из ее подданных, кто во время смуты сражался против Садалмеликов, и вот они получили подтверждение этим слухам. Возвращаться на родину Сабик не собирался: в добрые намерения по отношению лично к себе Садалмеликов и Аларафов он не верил. Тем же из своих людей, кто поверил посулам, он не посмел запретить вернуться на родину, а сам с горсткой офицеров силой — буквально под угрозой смерти — вытряс из губернатора Капероны обоз свежих овощей, муки и других припасов для длительного плавания и ушел на двух оставшихся плохо снаряженных кораблях — «Данаб-ад дулфин» и «Аз-зубана» — вдоль страшного черного берега Ар-и-Дифа, по пути, которым рискнет пройти разве что безумный шкипер, объевшийся к тому же белены и мухоморов и запивший все это настойкой пейотля, к далекому, чужому и враждебному Таласу.

Однако такой шкипер нашелся. И не какой-нибудь сумасшедший, а вполне солидный — Нод из Кхамбалии; он же взялся и набрать команду. Единственное, что внушало надежду на успех этого безумного предприятия, так только старинная история, почти легенда о том, как отважный кормчий Камелопардалис некогда уже обогнул Ар-и-Диф и вернулся ко двору королевы Ариги через Стену, доказав таким образом саму возможность обогнуть страшный берег Жуткой Пустыни.

В верности этой легенды, рассказанной ему когда-то княжной Сухейль, Сабику и его спутникам довелось убедиться на собственной шкуре и ценой немалых потерь; так же невольно и сбылась мечта князя об экспедиции в Южные моря…

Сначала все шло вовсе не плохо. Они спокойно прошли море Билайт. Ни пираты, ни имперские корабли не встретились на их пути, шторма обходили стороной, а легендарные морские чудовища пока не тревожили спокойствия волн.

Впрочем, в реальности некоторых из этих чудовищ им довелось убедиться воочию. Возможно, для настоящих моряков в увиденном ничего необычайного не было, но для них, людей сухопутных, все было в диковинку.

Например, когда они проплывали сквозь стадо огромных, каждая размером с половину корабля, черепах. Их было не меньше сотни, плыли они по самой поверхности, и издали их выступающие из воды панцири походили на цепочку невысоких рифов. Черепахи неторопливо пересекали курс маленькой эскадры, держа путь, как объяснил Нод, к Отмелям таласар для того, чтобы отложить яйца и вернуться в море Билайт. «Мимо Жуткой Пустыни?» — удивился кто-то из офицеров, на что Нод просто пожал плечами: «Они каждый год так плавают». Он рассказал, что яйца черепах, которых та-ласары называют биссами, а все прочие кареттами, хоть и несъедобны, но зато молодых и только что вылупившихся черепашат, а они не такие и маленькие — с два кулака примерно, — можно варить в супе или запекать прямо в панцире и, говорят, они очень вкусны; таласары тем и промышляют, поставляя в Империю этот деликатес. Тем временем матросы, резвясь, прыгали прямо с борта на ребристые черные панцири и скакали по ним, нисколько не смущаясь страшных уродливых морд на длинных шеях, лениво клацающих роговыми челюстями на непрошеных наездников, которые кривыми длинными ножами что-то соскабливали под их панцирями и бросали на бронированные спины, в прихваченные корзины. А вечером экипажи устроили небольшой пир из добычи — паразитирующих на кареттах довольно больших рыб-прилипал и каких-то ракушек, похожих на больших улиток. Первых коптили, прямо живьем нанизав на вертелы, вторых, вытряхнув из раковин, сваливали в большой чан и варили с приправами; было очень вкусно.

Уже в Океане они увидели другую диковину. Сначала можно было подумать, что это просто обычные игры афалин, которые почти непрестанно сопровождали эскадру, если бы они не происходили так далеко, на самом горизонте. Там, вдали резвились в тихих теплых водах, куда большие морские животные — морские гиганты фисалисы, огромные, как каравеллы, и безобидные — если не считать размеров — словно афалины; питались эти гиганты, как оказалось, исключительно какой-то морской мелочью и были чем-то вроде морских коров — молоко их было очень жирным и полезным, мясо питательным и вкусным, а жир обладал лечебными свойствами. Будто дети они резвились в парной воде, выбрасывая в воздух высокие фонтаны воды, смешанной с воздухом, из носов, расположенных у них, как у всех морских животных, на лбу, переворачиваясь на спину и хлопая в воздухе громадными плавниками-крыльями, выгибая дугами блестящие спины и хлопая с пушечными выстрелами, доносящимися до кораблей, еще более огромными плоскими хвостами, каждая лопасть которых была больше панциря самой большой каретты. Близко к ним подходить было рискованно, но даже в подзорные трубы, да и для простого взгляда зрелище было великолепное. Всем, кто вывалил на палубы и облепил мачты обоих кораблей, довелось увидеть, как один их этих гигантов с необыкновенной грацией вдруг целиком вылетел из воды, как это делали афалины, и, медленно, словно во сне, пролетев по огромной дуге, рухнул обратно, взметнув громадный фонтан брызг, будто в океан упал небесный камень-метеор. Сабик был поражен! Ведь если верить своим глазам и словам опытных моряков, которые, однако, приветствовали прыжок гиганта криками не менее восторженными, чем их сухопутные спутники, гиганты эти весили никак не меньше; чем сотни две диких быков или с полутора десятков элефантов; позже им довелось увидеть мертвую тушу одного из этих гигантов вблизи, и Сабик убедился, что они действительно огромны.