Пленница проклятого демона - Ольга Силаева Страница 80

— Ты правда мне это говоришь? — негромко поинтересовался Тень.

— Да! Потому что если бы ты осознал, что Конте так же много для меня значит, как для тебя значила твоя мать, ты бы меня понял!

— Церон может прийти в себя и забрать твои сны в любую минуту, — произнёс Тень, помолчав. — И у тебя не будет защиты. Никакой. Все твои тайны будут обнажены.

— Почему ты мне это говоришь?

Молчание. Долгое.

— Потому что, возможно, мне есть чем тебя утешить. Но я не желаю подставлять себя под удар.

— Хотя бы расскажи мне во сне, — прошептала я, вытирая слёзы. — Я не запомню, но мне станет легче на пару минут.

— Нет.

Я зажмурилась. Больше всего мне хотелось зарыдать, но я не могла делать это при нём. При прислужнике Церона, отправившего Конте на смерть. Как бы Тень ни рисковал собой ради меня.

— Я так и не сказал Конте самой главной правды, — тихо сказал Тень. — Хотел, но… А теперь он этого никогда не узнает.

— Какой правды? — глухо сказала я.

— Как погиб его брат.

Я приподнялась, глядя на него:

— А это важно? До сих пор?

— Для меня — да. Больше, кажется, уже ни для кого.

Теперь, когда Конте вот-вот будет мёртв, это уже и впрямь не имело значения. Но я хотела узнать эту тайну так давно…

И Эреб пытался шантажировать ею Церона. Значит, она была важна.

— Расскажи мне, — попросила я. — Хотя бы часть.

— Какую именно часть? — серьёзно отозвался Тень.

— Почему это произошло? Или — как это произошло?

В полутёмной спальне наступило молчание.

О чём сейчас думал Тень? Воскрешал тот день в памяти? Собирался с мыслями?

— Меня ранили на дуэли, — произнёс он. — Я был на грани смерти, потому что сделал чудовищную глупость.

— Какую?

— Я пощадил своего противника. В Подземье этого не прощают.

— И он…

— Ударил, когда я повернулся к нему спиной.

— О.

— К счастью, он тоже сделал не менее чудовищную глупость: он решил, что я умираю. Ему и его друзьям показалось, что к нам шли, так что они развернулись и сбежали. Рядом со мной не осталось никого.

— И? — прошептала я.

— Я был зол. В первую очередь на себя. Это было давно, но я помню эту злость до сих пор. Настолько, что ненавидел собственную слабость куда больше того, кто меня ранил. Забавно, да?

— Что с ним сталось, с твоим противником? Он жив?

Тень смерил меня взглядом:

— Он попытался меня убить. Как ты думаешь?

Я прикусила язык.

— Да уж. Глупый вопрос.

— Вот именно. Я лежал там, глядя, как на запах крови слетаются светлячки, и проклинал каждую минуту, которую я провёл в обществе Ниро. Каждый час, когда я прислушивался к нему, улыбался его историям, сочувствовал ему в его тоске про идиота-брата. Я не просто размяк: я был сам себе противен. Я сделался ходячей слабостью. Человеком.

— И в этом не было ничего плохого! — зло выдохнула я. — Просто не надо доверять мерзавцам!

Тень тихо засмеялся:

— О, но разве ты не видишь? Я начал им доверять именно из-за своей новообретённой человечности. Из-за проклятого мягкосердечия, которое никак не хотело уходить. Единственным способом уничтожить эту дрянь было выжечь её. Безвозвратно.

— Поэтому ты решил убить Ниро, — прошептала я.

Наши глаза встретились.

— Да. Если бы я не уничтожил собственную слабость, она уничтожила бы меня. Едва я вновь поднялся на ноги, я вызвал его на поединок в тренировочном зале в полночь. И когда я вышел из этого зала в одиночку, у меня на бедре висела его катана.

Я прикрыла глаза.

— А Конте? — тихо спросила я. — Он тоже олицетворял твою слабость?

— Скорее, противоположность, — невозмутимо ответил Тень. — Тот, кто порвал с демоническим наследием, позволил себе человеческие слабости и решил, что обратил их в силу. Мне нужно было показать, что мой путь лучше.

— И для этого ты привёл его на эшафот.

— Для этого я зашёл в его камеру победителем. Эшафот — лишь формальность.

Сочувствие, пробудившееся было у меня внутри, тут же было испепелено яростным пламенем.

Но я не сказала Тени ничего. Нечего было говорить.

Я приподняла голову и взглянула в окно. Последние отблески солнца ложились на колышущуюся листву за окном. Красивый сад, просторный и уютный дом… в котором мне, должно быть, суждено было провести всю оставшуюся жизнь. Я не испытывала никаких эмоций по этому поводу. Всего лишь ещё одна тюрьма.

Свет на листьях потускнел. Вот-вот он исчезнет… вот-вот…

Моё сердце заколотилось. Из груди вырвался стон, и я подавила дурацкое желание зажать рот рукой, чтобы больше не выказывать слабости.

В следующий миг Тень решительно развернул меня носом в подушку.

— Не стоит высчитывать минуты, — негромко сказал он. — Всё уже случилось.

— Что?!

— Казнь всегда свершается раньше жертвоприношения. По привычке говорят, что казнённый тоже умирает с последним лучом солнца, но это не так. Казнь уже состоялась, Дара Незарис. Всё кончено.

Несколько секунд я пыталась постичь смысл его слов, но у меня ничего не получалось, словно Тень говорил на другом языке. Может быть, я просто перестала понимать человеческую речь?

— Хотел бы я просто дать тебе проспать без сновидений следующие три дня, — пробормотал Тень. — Но в любой момент…

Я едва его слышала. Конте был мёртв. Конте был мёртв. Конте был мёртв…

— Я сейчас умру здесь, — прошептала я.

Тень вздохнул и встал.

— Пойдём.

— Куда?

— К реке.