Золото Аида - Галина Полынская Страница 8

Сняв и бросив одежду на пол, Феликс перешагнул бортик ванны и включил душ. Всегда отрегулированная на одну и ту же температуру и уровень распыления вода хлынула на волосы, заструилась по лицу, по тренированному в бесчисленных поединках и верховой езде телу. Облегченно выдохнув, Феликс закрыл глаза, слушая лишь шелест бегущих по коже водяных струек.

Он стоял под душем до тех пор, покуда голод не подступил, не впился в горло. Выключив воду, Феликс вышел из ванной, обернув бедра полотенцем. Откуда-то из тишины квартиры доносились цоканье птичьих когтей и крысиный писк. Зайдя на кухню, мужчина открыл холодильник. На пустых полках не было ничего, кроме кокосовых орехов и пары бутылок красного вина.

Разломив поочередно скорлупу четырех орехов, он слил белесую жидкость в бокал, долил вина почти до краев и пошел в гостиную. Сидеть в любимом кресле и рассматривать простенок с картиной напротив сил уже не оставалось, и Феликс направился прямиком в спальню. Вороны с крысой по-прежнему не было видно, но искать их, звать, узнавать, чем они там занимаются в его апартаментах, тем более желания не возникало.

Войдя в спальню, единственную комнату, в которой не было электрического освещения, Феликс зажег напольный светильник, принесенный из гостиной. Медовый свет рассеял непроглядную темноту комнаты с угольно-черными стенами, потолком, темно-синими шторами и черным ковром на полу. Вспыхнула и засияла коллекция холодного оружия, занимавшая стену напротив кровати от пола до потолка. Поставив бокал на каменный спил столешницы небольшого столика, заменяющего прикроватную тумбочку, мужчина сбросил полотенце и сел на покрывало, похожее на остывший пепел. Только Феликс потянулся за бокалом, предвкушая первый, усмиряющий голод глоток, как на пороге возникли Паблито с Доном Вито.

– И где вы прятались? – Взяв бокал, мужчина глотнул вина с привкусом кокоса, к которому никак не мог привыкнуть и всякий раз морщился.

– Так, просто смотрели, все ли в порядке в доме.

Птица перепрыгнула порог и вразвалку прошлась по полу.

– И как? Все в порядке?

– Пока да! Но мы следим!

– А что должно произойти? – Сделав еще пару глотков, Феликс отбросил край покрывала и лег на кровать, вытягиваясь на прохладных простынях.

– Мало ли! – каркнул ворон. – Всякое бывает!

– Верно, да, – Феликс решил не спорить. Держа бокал в руке, он рассеянно смотрел на мечи, стилеты, шпаги с поблескивающими рукоятями и клинками.

По ковру пробежался крыс и уселся в изножье кровати, глядя на лежащего на спине мужчину.

– Ах, Феликс, дорогой! – пискнул он. – Как же ты великолепно сложен! Словно вижу портрет XVII века!

Мужчина молча взял край покрывала и набросил на себя.

– Хочешь отдохнуть, да? – Паблито вспорхнул на столик-подставку и, цокая когтями по каменной столешнице, подобрался к самому лицу Феликса. Тот покосился на птицу и произнес:

– Угадал.

– Мы тогда пойдем, проветримся немного, посмотрим, как там, на улицах, дела, ладно? Не возражаешь?

– Ничуть. Вот ни капельки не возражаю. Кстати, все время забываю спросить. С тобой, Паблито, все понятно, ты залетаешь в приоткрытое окно, но как ты, Вито, попадаешь в квартиру? У меня тут что, где-то в стене есть дыра, о которой я не знаю?

– Это мой маленький секрет. – Глазки крыса довольно блеснули. – Спокойной ночи, дорогой, хорошего отдыха!

Ворон спрыгнул на пол, и они покинули спальню.

Допивая вино, Феликс смотрел на шпагу из толедской стали, висевшую по центру коллекции. Она была самой простой, даже неказистой, без гравировок и инкрустаций, но именно на нее Феликс смотрел всякий раз перед тем, как заснуть. Ему даже не надо было прикасаться к шпаге, он и так постоянно ощущал тяжесть ее эфеса в руке.

Поставив бокал на столик, мужчина дотянулся до выключателя светильника, и спальня погрузилась в плотную смолянистую темноту, в которой глаза Феликса вспыхнули и засияли едва уловимым багровым свечением. Он размышлял о снах Олега Сидоренко, представляя пугающее его существо, пытаясь придать ему осязаемую форму и рассмотреть детали. Но в воображении лишь ворочался узкоглазый сгусток тьмы да с тугими щелчками капала кровь…

Вскоре Феликс поймал себя на том, что думает исключительно об этих каплях – густых, темно-рубиновых, с солоноватым привкусом железа и более ни на чем сосредоточиться не может. Перевернувшись на бок, он закрыл глаза и постарался переключить мысли. Думал о завтрашнем дне, о сегодняшнем, о вчерашнем, даже о капитане Мухине с его неутомимой старушкой, но все картины, все размышления сопровождал методичный звук падающих капель.

Промучившись до утра, Феликс заснул только с рассветом.