Охотники за костями. Том 2 - Стивен Эриксон Страница 8

– Высший маг, – сказал Баратол, – тут есть свободные комнаты. Отдохни. Я прикажу Хэйрит найти тебе какой-нибудь еды, а Филиад может поставить твою лошадь в стойло. Жди здесь, пока я не вернусь.

Кузнец поговорил с Хэйрит, вышел из трактира, вновь направился к западной дороге. Он увидел, как Чаур, Фенар и Урдан снимают с мёртвых лошадей сёдла и удила.

– Чаур! – крикнул он. – Отойди от той лошади. Нет, в мою сторону, вот, стой смирно, чёрт бы тебя побрал. Вот там. Не двигайся.

Лошадь той девочки. Оказавшись рядом с трупом, Баратол начал медленно обходить его, высматривая следы.

Чаур ёрзал на месте – громила с мозгами ребёнка, хотя вид крови никогда его не пугал.

Не обращая на него внимания, Баратол продолжил изучать царапины в грязи, выбоины и борозды на камнях, пока, наконец, не наткнулся на маленький одинокий след ботинка, странно выкрученный у голеностопа. С другой стороны – следы большего размера, следы костей, там и тут перетянутых кожаными ремнями и кусками шкуры.

Итак. Она смогла соскочить со смертельно раненной лошади, даже успела приземлиться на одну ногу, но т'лан имасс схватил её, поднял над землёй – она, без сомнения, сопротивлялась как могла, но против столь нечеловеческой и неумолимой силы оказалась беспомощна.

А после этого т'лан имассы исчезли. Превратились в пыль. Каким-то образом забрав её с собой. Не думал он, что такое возможно. Однако… других следов отступления не было.

Расстроенный, он собрался идти обратно в трактир.

Но обернулся на хныканье сзади.

– Всё хорошо, Чаур, можешь продолжать.

Здоровяк ответил сияющей улыбкой.

Вернувшись, Баратол ощутил, что что-то изменилось. Местные прижались к стенке за баром. Л'орик стоял посреди комнаты, лицом к кузнецу, застывшему в дверном проходе. Высший маг обнажил свой клинок с мерцающим белым лезвием.

Его взгляд застыл на Баратоле. Л'орик промолвил:

– И только сейчас я услышал твоё имя.

Кузнец пожал плечами.

Бледное лицо Л'орика скривилось в насмешливой улыбке:

– Наверное, излишки рома развязали им языки – или они просто забыли о твоём приказе держать их за зубами.

– Я не давал никаких приказов, – ответил Баратол. – Эти люди ничего не знают о внешнем мире и ничего не хотят знать. Кстати говоря… – Его взгляд скользнул по толпе за барной стойкой. – Нуллисс, ром ещё остался?

Она молча кивнула.

– Налей мне кружечку, ладно? – сказал Баратол. – Поставь на стойку рядом с топором.

– С моей стороны было бы глупо подпускать тебя к оружию, – сказал Л'орик, поднимая руку с клинком.

– Это зависит от того, – ответил Баратол, – правда ли ты собираешься со мной драться, верно?

– Я могу с ходу вспомнить сотни имён тех, кто на моём месте не стал бы медлить.

Баратол приподнял бровь:

– Сотни имён, говоришь? И сколько из этих имён до сих пор принадлежат живым?

Губы Л'орика плотно сжались.

– Ты вправду веришь, – продолжил Баратол, – что я просто так ушёл из Арэна много лет назад? Я не один уцелел, Высший маг. Они пришли за мой. Весь путь, что я проделал от Арэна до Карашимеша, стал одной длинной проклятой непрерывной битвой. Пока я не оставил последнего из них истекать кровью в канаве. Может, ты и знаешь моё имя, может, и думаешь, что знаешь, в чём моя вина… но тебя там не было. А все, кто был, – давно мертвы. Ну а теперь скажи: ты действительно хочешь ввязаться в эту драку?

– Говорят, ты открыл врата…

Баратол громко фыркнул, направляясь к кружке с ромом, которую Нуллисс поставила на стойку.

– Чушь собачья! Т'лан имассам не нужны ворота. – Ведьма-семачка тем временем нашла пустую кружку и со стуком поставила её на стойку. – Постой-ка, я ведь и вправду их открыл, когда скакал оттуда прочь на самом быстром коне, что смог найти. К тому моменту бойня уже началась.

– И всё же ты не остался, не так ли? Ты не сражался, Баратол Мехар! Они подняли восстание за тебя, Худ тебя побери.

– Жаль, что меня спросить забыли, – резко ответил он, наливая себе кружку. – Убери уже свой треклятый меч, Высший маг.

Л'орик замешкался, потом сутулился и вернул оружие в ножны.

– Ты прав. Я слишком вымотался. И слишком стар. – Он нахмурился и вновь расправил плечи. – Так ты думал, что т'лан имассы пришли сюда по твою душу, да?

Баратол уставился на чародея поверх щербатого края кружки и ничего не сказал.

Л'орик запустил руку в волосы и осмотрелся так, будто забыл, где находится.

– Худовы кости, Нуллисс, – со вздохом сказал Баратол. – Подай бедному ублюдку стул, а?

Серый, то и дело ослепляющий серебряными вспышками туман медленно развеялся, и Фелисин Младшая внезапно вновь почувствовала своё тело. В колени впились острые камешки, в воздухе стоял запах пыли, пота и страха. Мысли её не покидали видения хаоса и бойни. Оцепеневшая, девушка только и смогла, что осмотреться. Перед ней солнечный свет резко-очерченными лучами падал на потрескавшуюся скальную стену. Кучки песка, занесённого сюда ветром, скопились по краям широких, низких ступеней, которые вели словно бы прямо в стену. Но куда ближе были огромные костяшки бледной, едва обтянутой потрёпанной кожей кисти – кисти, которая сжимала правую руку девушки чуть выше локтя. Оголённые связки на запястье тянулись, издавая слабые звуки перекрученной кожи. Вырваться из этого захвата Фелисин не могла – она уже выбилась из сил, пытаясь освободиться. Так близко – зловоние, запах застарелого разложения. Его клинок, на котором то тут, то там виднелись пятна крови, весь в зазубринах, широкий в месте изгиба, но постепенно сужающийся к обмотанной кожей рукояти. Чёрный, блестящий камень, заточенный по лезвию до прозрачности.

Остальные, ничуть не менее ужасные т'лан имассы стояли вокруг. Вымазанные в крови, некоторым недостаёт конечностей, у других руки и ноги изломаны, один даже лишился половины лица, но девушка понимала, что это – старая рана. А последняя битва для них – просто стычка, которая не нанесла нежити никакого вреда.

Ветер горестно выл вдоль каменных стен. Фелисин поднялась на ноги и стряхнули прилипшие к коленям камешки. Мертвы. Они все мертвы. Она повторяла это себе вновь и вновь, как если бы прежде не знала этих слов и не понимала их значения, будто говорила на неизвестном для себя языке. Все мои друзья мертвы. Какой смысл их повторять? И всё же, они вновь и вновь крутились в голове, словно отчаянно искали ответ… хоть какой-то ответ.

Её отвлёк новый звук. Шорох донёсся со стороны утёса перед ними. Моргая, чтобы убрать из глаз щиплющий пот, она увидела, как одна из щелей расширяется, а стены её рушатся будто под ударом кирки. Именно оттуда появился сгорбленный силуэт. Старик, одетый почти в лохмотья, запылённый. Его предплечья и тыльные стороны ладоней покрывали гноящиеся язвы.