Королевская кровь. Темное наследие - Ирина Котова Страница 8

Земля, чуть покачиваясь, удалялась, я вдыхала морозный воздух, слушала шум горелки и смотрела в темные глаза молчаливого Кембритча, закрытые плотными очками, – и светло-голубая бесконечность за его спиной, с зимним, почти белым солнцем и светящимися желтым и розовым облаками манила меня так, что хотелось кричать. Я с детства мечтала прыгнуть. Но сначала не разрешала мама. Потом на это не было времени и денег. А после и вовсе не до этого стало.

Инструктор что-то говорил, хвастался, отмечал километраж – дышать становилось труднее, мороз усиливался – но мы не слушали его, прикованные друг к другу знакомым невозможным притяжением.

«Страшно?»

«Ну тебе же не страшно».

Он снова усмехнулся. Дыхание у меня от предвкушения прерывалось, и сердце стучало уже так, что слышно должно было быть на километры вокруг.

– Проходим облачность, – крикнул инструктор, и мы погрузились в вязкую влажную дымку. Вынырнули через несколько длительных минут. И полетели к солнцу – а под нами пышным взбитым ковром стелились белые облака. И дух захватывало от высоты, от виднеющихся в промежутках крошечных поселений, от расчерченных тонкими ниточками дорог заснеженных полей, щетины лесов и крутой линии горизонта.

– На борта! – скомандовал инструктор.

Я заледенела. Выдохнула. Люк, ухватившись за стропу, забрался на борт корзины, встав спиной к пустоте, – и в лице его, в глазах появилось что-то хищное, темное. Он посмотрел на меня, словно спрашивая: «Испугалась?» И я полезла тоже, хотя ничего не соображала от страха.

Борт оказался широким, и я вцепилась в стропы, с ужасом глядя себе под ноги – туда, где не было ничего. Только волнистое поле облаков. Адреналин в крови зашкаливал, и холода не чувствовалось, и мышцы болели от напряжения.

– Старт! – крикнул Самкинс.

Кембритч взглянул мне в глаза – и я задохнулась от требовательности в его взгляде, вздернула подбородок – и разжала пальцы.

Тридцать.

Медленно, лицом к солнцу, полетела вниз, раскинув руки и крича от страха и счастья – и видя, как от стремительно поднимающейся корзины отделяется мужская фигура в черном костюме – и, вытянувшись стрелой, летит ко мне.

Двадцать один, двадцать…

Я влетела в плотное облако – и тут меня нагнали, обхватили, с жесткостью вжались в губы губами, и я обвила его ногами, вцепилась руками. Мы словно зависли в невесомости. Не видно было ничего – мы крутились, парили в белом тумане и отчаянно, жадно целовались, и ветер свистел мимо, вокруг, яростно пытаясь отцепить нас друг от друга.

Десять… девять…

Облака вдруг кончились – ударило по глазам светом и пространством. Люк, обхватив меня за талию, еще раз прикоснулся к моим губам и четко, хоть и не расслышать было ничего, проговорил:

– Не злись.

И дернул за кольцо. Падение остановилось – меня рвануло вверх, раскрылся цветной купол парашюта, – но я смотрела не наверх – вниз. Туда, где сумасшедший Кембритч летел к земле.

Парашют он так и не раскрыл. Взметнулся прямо под ним снежный вихрь, поглотил, затормозил его – и аккуратно опустил на землю. Сработал маг. А я облегченно выдохнула и выругалась. А если бы не успел? А если бы у стихийника нос зачесался или маг чихнуть бы захотел в этот момент?

Когда я спустилась, Люка уже не было. И правильно. Нам опасно долго быть рядом друг с другом.

Губы мои горели от ветра и его поцелуев, и во всем теле была такая легкость, будто полет этот разом вышиб все тревоги, все переживания. Как заново родилась.

Только вот руки и ноги были слабыми и вспотела вся, оказывается. И голос сорвала. Но зато впервые за долгое время ощущала себя абсолютно и неприлично счастливой.

И во дворец я вернулась в блаженном опустошении.

Люк Дармоншир

Люк вышел из портала в своих покоях, тут же, скидывая куртку, двинулся к зеркалу. Облокотился на столик, внимательно посмотрел на себя.

Ничего необычного. За исключением совершенно идиотской полуулыбки на губах и покрасневшего лица.

Рука потянулась к телефону – позвонить Тандаджи. Но, с другой стороны, о чем его спрашивать? Скажи-ка, бывший начальник, почему мои галлюцинации приобретают устойчивый характер?

В двери деликатно постучали, и Люк отвернулся от зеркала, наблюдая, как в проем просачивается его одноглазый секретарь Майки Доулсон. Человек, который имел поразительный нюх на то, когда Люка можно застать на месте.

– Добрый день, ваша светлость, – учтиво поздоровался он.

– Добрый, – отозвался Люк, выбивая из пачки сигарету и прикуривая. – Я вас опасаться скоро начну, Майки. Признайтесь: вы установили здесь камеры и теперь следите за мной?

Секретарь побледнел.

– Лорд Дармоншир… Я бы никогда…

– Успокойтесь, Доулсон, – с досадой сказал его светлость, выпуская дым. – Видят боги, у вашего отца с чувством юмора куда лучше. Что у вас за дело? Опять пытка бумагами?

– Нет, – секретарь пришел в себя и отвечал уже с достоинством. – Ваша матушка, леди Шарлотта, здесь. Вместе с вашей сестрой и братом.

Люк внутренне застонал. Точно, Майки утром настиг его прямо перед отправкой в клуб и напомнил об обеде. Но ветер, адреналин и Марина отшибли память начисто.

На этой неделе Люк по просьбе матери отзвонился-таки младшей сестрице в Блакорию. И настойчиво пригласил ее в выходные навестить мать и присоединиться к семейному обеду, чтобы обсудить необходимые вопросы.

– Я занята, – буркнула сестрица. – У меня вообще-то сессия на носу.

– И ты прекрасно выделишь день на посещение Лаунвайта. – Люк педагогическими талантами не обладал, зато знал, как подкупать людей. – Приедешь – организую тебе на каникулах практику в королевском госпитале, в родильном отделении. Хотя, заметь, мог бы просто настоять, чтобы ты появилась. Мать скучает.

– Сам-то, – грубо ответила Рита, – часто дома появлялся? А она плакала. И по тебе точно скучала больше, чем по мне.

– Рита, – задушевно произнес лорд Лукас, пользуясь дедовыми наработками, – если не приедешь, тебя свяжут и доставят сюда. И никакой практики. С утра в субботу чтобы была у матери.

Он одобрительно послушал, как сестрица ругается, и положил трубку.

И вот сейчас предстояло спускаться и заседать за обедом в роли главы семейства.

– Мне нужно принять душ и переодеться, Доулсон. – Люк небрежно затушил сигарету, снял рубашку и под укоризненным взглядом секретаря бросил ее на кровать. – Сообщите, что я буду через двадцать минут.

Но перед тем как направиться в ванную, лорд Лукас Дармоншир подошел к окну и некоторое время задумчиво смотрел на покачивающиеся от ветра черные ветви деревьев. И потом, стоя под горячими струями душа, он нет-нет да и поглядывал в высокое зеркало на противоположной стене. Что за ерунда с ним творится? Помимо того, что он счастлив как щенок, конечно.