Обреченные - Лорен Кейт Страница 8

Тюк.

Девочка поморщилась и потерла лицо. Ей показалось, что кто-то ужалил ее в нос.

Тюк. Тюк.

Теперь боль почувствовалась в скуле. Веки Люс распахнулись, и почти сразу же она сощурилась от удивления. Над ней склонялась коренастая девица с грязно-блондинистой шевелюрой, суровой складкой рта и густейшими бровями. Волосы она небрежно собрала в пучок на макушке. Из одежды на ней были штаны для йоги и рубчатая камуфляжная майка под цвет карих с зелеными крапинками глаз. В пальцах она держала шарик для пинг-понга, изготовившись для броска.

Люс отползла в постели подальше и заслонила лицо. Ее сердце и так уже ныло от разлуки с Дэниелом, и новой боли ей не хотелось. Она опустила взгляд, все еще пытаясь сообразить, где находится, и вспомнила кровать, в которую без лишних раздумий рухнула прошлой ночью.

Женщина в белом, появившаяся сразу после исчезновения Дэниела, представилась Франческой, из штата преподавателей Прибрежной школы. Даже в своем ошеломленном оцепенении Люс отметила, насколько та красива. Ей было заметно за тридцать, ее светлые полосы достигали плеч, скулы были красиво очерчены, а черты лица — крупные и мягкие.

«Ангел», — почти сразу решила девочка.

По дороге в комнату Люс Франческа не задала ни единого вопроса. Должно быть, она ожидала, что девочка прибудет поздно, и почувствовала ее крайнюю усталость.

А теперь эта незнакомка, разбудившая Люс столь необычным образом, явно изготовилась швырнуть очередной шарик.

— Хорошо, — скрипучим голосом сообщила она, — Ты проснулась.

— Ты кто? — сонно спросила Люс.

— Скорее уж, ты кто. Помимо того, что незнакомка, которую я, проснувшись, обнаружила вселившейся к себе в комнату. И малявка, нарушившая мою утреннюю мантру невнятным сонным лепетом. Я Шелби. Очень приятно!

Не ангел, предположила Люс. Всего лишь калифорнийская девчонка, уверенная в том, что ей все что-то должны.

Люс села в кровати и огляделась. Комната оказалась тесноватой, но симпатично обставленной: со светлым деревянным полом, настоящим камином, микроволновкой, двумя массивными, широкими письменными столами и встроенными книжными полками, заодно служащими лестницей к тому, в чем Люс лишь теперь опознала верхнюю койку.

Она заметила ванную комнатку за сдвижной деревянной дверью. И — ей пришлось несколько раз моргнуть, чтобы окончательно в этом увериться, — окно, выходящее на океан. Неплохо для девочки, которая провела весь последний месяц за разглядыванием заросшего старого кладбища из комнаты, больше подходящей для больницы, чем для школы. Но с другой стороны, заросшее старое кладбище и та комната означали, что она вместе с Дэниелом. Она едва начала обживаться в Мече и Кресте. А теперь опять придется все начинать заново.

— Франческа ни словом не упомянула о том, что у меня будет соседка по комнате.

По выражению лица Шелби Люс сразу поняла, что ляпнула что-то не то.

Она наскоро окинула взглядом внутреннее убранство комнаты. Люс никогда не доверяла собственному дизайнерскому чутью или же никогда не имела возможности ему потакать. Она не слишком надолго задержалась в Мече и Кресте, чтобы всерьез заняться украшательством, но и до этого ее комната в Довере оставалась пустынной и белостенной. Стерильный шик, как однажды выразилась Келли.

В этой же комнате, напротив, было что-то по-своему… стильное. Разнообразные растения в горшках, которых Люс никогда прежде не видела, выстроились на подоконнике; под потолком тянулись гирлянды молитвенных флажков. Лоскутное одеяло неяркой расцветки свесилось с верхней койки, частично заслонив астрологический календарь, наклеенный поверх зеркала.

— А ты что думала? Что они освободят для тебя комнаты декана только потому, что ты Люсинда Прайс?

— Э-э, нет, — покачала головой Люс. — Я вовсе не это имела в виду. Погоди, а откуда ты знаешь, как меня зовут?

Карие с зелеными крапинками глаза соседки, казалось, прикипели к потрепанной серой пижаме Люс.

— Так ты действительно Люсинда Прайс? Ну и повезло мне!

Та утратила дар речи.

— Прости, — медленно выдохнув, умерила натиск Шелби и присела на краешек кровати Люс. — Я единственный ребенок в семье. Леон — это мой психотерапевт — все добивается, чтобы я вела себя не так грубо, когда встречаюсь с человеком впервые.

— И что, помогает?

Люс тоже была единственным ребенком, но не держалась враждебно с каждым встреченным незнакомцем.

— Я имела в виду, что… — пояснила Шелби, смущенно поерзав, — я не привыкла делиться. Не могли бы мы, — предложила она, вскинув голову, — перемотать назад?

— Было бы чудесно.

— Ладно, — заявила Шелби и глубоко вздохнула, — Франки прошлой ночью не упомянула о том, что у тебя будет соседка по комнате, поскольку тогда ей пришлось бы заметить — либо, если она уже заметила, огласить, — что меня не было в постели, когда ты прибыла. Я вернулась через окно, — уточнила она, ткнув пальцем, — часа в три.