Полудемон. Месть принцессы - Галина Гончарова Страница 8

Целитель так и не приехал. Письма с требованием перевезти меня в столицу приходили раза два в год, но Рик и Анри и тут извернулись. Написали, что у ребенка-де чрезвычайно опасная болезнь — ломкие кости.

Есть такие дети. Стоит им неловко упасть — и тут же готов перелом. Даже если их слишком сильно обнять — и то можно убить. Ребра треснут.

После этого Его Величество уже не настаивал на моем приезде. Но о моем здоровье осведомлялся регулярно. Рик и Анри отписывались. По-моему, за пару лет они умудрились переломать мне все кости. То по очереди, то вместе… Это уж не говоря о разных воспалениях и обострениях. А простуда и горячка ни на луну не оставляли меня своим вниманием.

Единственное, о чем не писали мои воспитатели, — это воспаления и сотрясения мозга. Наоборот, отмечали, что мальчик — то есть я! — необычайно умен. И хорошо учится. А чем ему еще, бедняжке, заниматься, пока болеешь? Просим, просим прислать мага-целителя! А то ведь не убережем вашу кровинушку!

Но мага-целителя все равно не прислали.

Из столицы меж тем доходили тревожные вести.

Рудольф, дорвавшись до власти, погряз в пирах и охотах. Абигейль не отставала от него, блистая на балах. Обходилось это в бешеные суммы. Народ голодал. А ее величество вытащила в столицу всю свою нищую родню. И каждого пыталась пропихнуть если не в графья, то в бароны. Папаша ее себе надел втрое увеличил, не считая того, что крал из казны даже не горстью, нет. Мешками выносил.

Вся эта свора занимала придворные должности. Рвала. Гадила. Воровала так, что только стены казны пищали. Дохода от них не было никакого. Прижать их не было также никакой возможности. Абигейль постаралась. Любого, кто тронул бы хоть пальцем кого-то из ее родных, ждала либо казнь, либо ссылка. Люди бежали с их земель сотнями — и добрый король решил прикрепить их к земле. Теперь хозяин был полностью властен в жизни и смерти крестьянина. Хоть на заборе повесь для развлечения — никто и не чихнет. И пожаловаться некому.

А если рискнешь — тебя же на костер, как еретика и мерзавца. Почему? А такая вот логическая цепочка. Недоволен властью — недоволен королем — недоволен человеком, которого поставил над тобой Светлый Святой, соответственно, и волей Светлого Святого ты тоже недоволен. Мерзкий еретик! А может, и вообще колдун?! На костер его, братья!!!

И горели.

А Королевский суд?

Абигейль пристроила верховным судьей своего старшего братика. И вот уж воистину — братик. Взятки брать он умел отменно. А вот судить, не зная законов…

Разбойников развелось столько, что если бы за каждого мне дали медяк — я бы спокойно смог содержать на эту сумму все королевство. Лет пять.

И осуждать людей язык не поворачивался.

Торговля задыхалась под горами налогов и пошлин. Соседи присылали ко двору Раденора бардов и менестрелей, которые воспевали доблести Рудольфа и прелести Абигейль, дарили подарки, а под шумок отщипывали у нас кусочки территории. Например, Ведненский лес. И Шахтные горы. Узнав о горах, Его Величество выразился так «Кому нужна эта куча камней? Пусть забирают!»

А то, что там находятся богатейшие медные шахты — это пустяки! Медь? Неблагородный металл! Вот если бы серебро!

И то, что там живут люди, которые чихать хотели на Светлого Святого. Дед их не трогал. Сам такой был. А теперь до них доберутся рабы и холопы Светлого — и половину пережгут, а половину так достанут, что люди уйдут в разбойники.

Это как? Хорошо?

Попутно Абигейль и Рудольф пытались сделать еще одного наследника, а лучше двух-трех, про запас. Получалось плохо, и я даже знал, почему. Потому что Анри таки достал Марте требуемое. Локон волос Абигейль и платок с каплями крови и соплями Рудольфа. Каким чудом ему это удалось? Не знаю. Но подозреваю, что через горничных. Женщины Анри всегда любили и готовы были ради его прекрасных голубых глаз и в огонь и в воду. Даже Марта. Хотя никаких отношений, кроме дружеских, у них никогда не было. Марта его любила как младшего брата, Рика — как заботливого отца, его жену Мирабель — как матушку, а его детей и меня — как своих. Родных и любимых. Хотя меня — чуть больше.

Каждый раз, когда приходило письмо с очередными вопросами о моем здоровье и просьбой доставить меня таки в столицу, моя нянюшка начинала шипеть, как бешеная кошка. И — проклинать. Качественно. Адресно. На ненависти к Рудольфу и любви ко мне и моей матери.

Она перебирала пальцами два мешочка с частицами своих врагов и яростно шипела:

«На моего ребенка покушаетесь, твари?!! Чтоб вам больше своих не родить!!!»

Хорошее проклятие. При таком сколько ни старайся — детей не получится. Либо не зачнешь, либо выкинешь, либо вообще если родишь, то такого урода, что сам подушкой накроешь.

У Абигейль просто детей не получалось. Не беременела — и хоть ты тресни.

Что приятно, порча была такая, которую мог обнаружить только некромант. А некромантов убивали. Холопы и слуги Светлого Святого разошлись вовсю. Сжигали, распинали, топили в святой воде… И не только некроманта, но и его семью. И слыша об этом, Марта опять проклинала подлого Рудольфа и мерзавку Абигейль. И опять желала им одного и того же. Бесплодия.

И это — сбывалось. От некроманта — через мертвую частицу живого — к живому. Ни один маг жизни или маг разума засечь это не мог. А оно работало. Словно иголка. Длинная острая иголка, которая пройдет сквозь кольца кольчуги и ударит в горло. Можно ли такой убить? Убить чем хочешь можно, было б желание. Защищать — дядюшку защищали, со всех сторон амулетами обвесили, но игла пройдет любую кольчугу. На то и игла…

Нет, если б некроманта пригласили — он бы сразу сказал, что чужая злоба их подтачивает. Но некроманты — от Темного Искушающего, им при самом блестящем дворе — не место. А остальные…

Наложить проклятие — всегда легче, чем снять.

У Рудольфа и Абигейль остались двое детей. Принц Андрэ и принцесса Руфина. Принц был старше меня на четыре года, принцесса — на два. Оба пошли в родителей. Если быть точным — внешностью в папочку, умом в мамочку. Такие же светловолосые, с такими же чертами лица и такой же крысиной хитростью.

Им при рождении дали земли. И щедрый король пообещал, что его дети ни в чем не будут нуждаться. Ну что тут скажешь? Они и не нуждались. Ели с золотых тарелок, ходили в расшитых бриллиантами нарядах, получали все по первому требованию. И росли мерзкими скотами, которые твердо уверены, что солнце светит миру из их задницы.

Король щедро одаривал своих подхалимов и прихлебал. Разумеется, за счет народа. Последний холоп Светлого мог позволить себе раззолоченную рясу и подрясник из шелка. А люди голодали.

Зато короля благословляли во всех храмах. И собирали десятину! Это вначале. Потом начали собирать уже пятину. И драли за самые простые услуги, вроде имянаречения, — втрое!

Обо мне не вспоминали. И это радовало.

Про Торрин и трех его хозяев — Рика, Анри, Марту — все просто забыли. Дохода от нас получить не удавалось. А мы процветали. Но — по порядку.