Шляпа, полная неба - Терри Пратчетт Страница 8

— Моенное имище, как есть. И никакая чучундра с ним ниче тако не сотварнет. Ниче ведь моему имищу не грозится?

Джинни взглянула на Жаба, но тот лишь пожал плечами. Дело было в том, что мозги среди Фиглей распределяются неравномерно — большая часть достается женщинам.

— Эт’ вам не хухры-мухры, это вам имище настоящее, шкрябано так, что никто ему нипочем, — не унимался Явор Заядло. — Эт’ магия-чудия, вот что, эт’…

— Ты букову «я» нашкрябил нетудыть и запропустил «а» и «о» в «Заядло», — перебила Джинни, поскольку всякая порядочная жена должна заботиться о том, чтобы муж не лопнул от гордости.

— О женсчина, я ни бум-бум, кудыть тот жиренный верзун прет, — отмахнулся Явор Заядло. — С этими жиряками никогды наперед не сказанешь, кудыть их понесет. Это каждый истовый шкрябильщик кумексает. Вон, зырь: то он топ-топ сюдыть, то — тудыть… — Он с гордостью воззрился на свою писанину:

RBOP ЗЯДА

— Ас этим «a-о» ты вообсче ни бум-бум, — заявил он. — Все правно нашкрябано: «зэ», «я», «дэ» и «ло»: Заядло. Вишь? Кумексать надыть! — Он воткнул карандаш себе в волосы и, задрав нос, посмотрел на жену.

Джинни вздохнула. В детстве у нее было семьсот братьев, так что она отлично знала, что мысли любого мужчины бегут очень быстро, но зачастую совсем не в ту сторону. А если мужчинам не удается приспособить то, что они думают, к тому, что есть, они норовят приспособить то, что есть, к тому, что они думают. И обычно, советовала ей мама, в таких случаях лучше с ними не спорить.

По правде говоря, только пять или шесть пикетов из клана Долгого озера умели как следует читать и писать. Грамоту считали странным увлечением, скорее для тех, кто малость не от мира сего. Ну в самом деле, какой с нее прок, когда, положим, начинается новый день? Буквы не помогут одолеть голыми руками форель или разбойно напасть на кролика с целью отобрать у него шубу и вкусное мясо. От писанины не запьянеешь. Ветер не прочитаешь, по воде не напишешь.

Но над записями не властно время. Они доносят голоса Фиглей, живших много лет назад, и видевших странное, и делавших удивительные открытия. От этого пикетов бросало в дрожь, потому-то некоторые считали, что читать и писать — дурное дело. Но в клане Долгого озера думали по-другому. И своему новому клану Джинни желала только добра.

Быть молодой кельдой нелегко. Ты приходишь в чужой клан вместе с несколькими братьями, которые отправились с тобой, чтобы тебя охранять. Там ты выходишь замуж, и у тебя разом появляются муж и несколько сотен деверей. Если слишком много думать об этом, сердцу становится неспокойно. Дома, на острове посреди озера, Джинни могла хотя бы с мамой поговорить. Но кельде никогда не вернуться в родной дом.

Если не считать нескольких братьев-телохранителей, она совсем одна.

Джинни страдала от одиночества, и тоски по дому, и страха перед будущим. Вот почему совершила ошибку…

— Явор!

В лаз, ведущий в пещеру и замаскированный под кроличью нору, ввалились Грамазд Иан и Хэмиш.

Явор Заядло сердито посмотрел на них:

— Эй, мы тута в буковы играемся!

— Ах-ха, Явор, но мы, как ты велел, зырили, чтоб наша мала карга типсы-топсы отбыла, а за ней роевник прется!

Явор Заядло выронил карандаш.

— Взаправды? Нивраз об них в этом мире не слыхал!

— Точняк, Явор! — подтвердил Грамазд Йан. — Он так гундел, что у меня все зубья заныли!

— Дык че ж вы ей не сказанули, тупитлы? — заорал Явор.

— Ас ней жо друга карга была, поучительная, — пояснил Грамазд Иан.

— Мисс Тик? — уточнил Жаб.

— Ах-ха, у ней ишшо лицеморда белая, что твои егурти, — кивнул Йан. — А ты грил, чтоб мы ей не казались, Явор.

— Ах-ха, но дык тут жо особ случай… — начал было Явор, но осекся.

Он был женат не так долго, но у всякого женатого мужчины довольно быстро вырабатывается особое чутье, целый ряд чувств от шестого и далее, которые подсказывают ему, что он вот-вот окажется по горло в неприятностях.

Джинни легонько притопывала ногой. Руки ее по-прежнему были скрещены на груди. На лице застыла улыбка, входящая в набор особых умений, которыми женщины со своей стороны тоже овладевают после свадьбы. Такая улыбка ясно говорит: «Да, ты по горло в неприятностях, но я еще чуть-чуть подожду — и дам тебе увязнуть по самую маковку».

— Что-что вы там грите про мал-мал каргу? — спросила она, и голос ее был тихим и тоненьким, точь-в-точь как у мышки, прошедшей обучение в Гильдии Наемных Грызунов-Убийц.

— Ой, ну, да, эт’ самое… — заюлил Явор, изменившись в лице. — Ты разве ж ее не помятуешь, дорога-мила? Она и на свадьбе была ишшо… Мала карга была нашей кельдой день-друг, тако дело. Стара кельда с нее словесо взяла, прям перед тем, как в Догробный мир возвернуться, — добавил он, словно в надежде, что упоминание покойной кельды спасет его от надвигающегося урагана. — Ну вот мы и того, призыряем за ней мал-мал, она ж какс-никакс карга нашая и вообсче… — Он говорил все тише и тише, в конце концов умолк под взглядом Джинни.

— Истова кельда берет Большого Человека мужем, вот как я Явора Заядло взяла, — сказала она. — И что, я тебе плоха-нехороша жена?

— Хороша, ой хороша… — пробулькал Явор. — Но…

— А на двоих ты жениться не могешь, эт’ двуженство будет, так иль нет? — продолжала Джинни сладким, как яд, голосом.

— Ох, до этого ж не дошло! — Явор Заядло принялся затравленно озираться в поисках путей к бегству. — И вообсче, это ж токо на время было, она ж ишшо мал-мала девчура, но котелком варит, и…

— Тута я котелком варю, и я — кельда в этом клане, так иль нет? А кельда могет быть токо одна, так иль нет? И мой котелок наварил, что боле никто за этой девчурой хвоститься не будет, ясно?

Стыд-позор на вашии балды! Девчурке не по нутру, когда умбал навроде Грамазда Йана на нее почем-здря пырится!..

Явор Заядло повесил голову:

— Ах-ха… Все так… Токо вот…

— Токо что?

— За бедной девчурой роевник тащится…

Джинни надолго замолчала, потом спросила:

— Точно?

— Ах-ха, о кельда, — встрял Грамазд Иан. — Его гундеж один раз послышишь — век не забуднешь.

Джинни побледнела и прикусила губу.

— Но ты грил, что с ней могуча карга, Явор?

— Ах-ха, токо никто нипочем ишшо не уносил ног от роевника! Его не пришибить, его не споймать, его не…

— А разве ты не грил мне, как та мала грамазда девчура билась с Кралькой и заборола ее? — спросила Джинни. — Сковородксой ее пришибла, ты сказанул. Знатца, она крепок орех. Ежли она могуча карга, то сама смекнет, как быть. У кажденного свой судьбонос в жизни, и это — ее. Могуча карга должна сама эт’ пройти.