Знак небес - Валерий Елманов Страница 8

Потомки же скажут – его победа была легкой, и еще приплетут мораль. Но стратегия и мораль редко складываются в компромисс.

О. Погодина

Это лишь дурень, у кого голова соломой да мякиной набита, на одни грабли несколько раз наступает. Князь Ярослав, пройдя зимой хорошую выучку, ныне не торопился.

Оно, конечно, людишек у них с братом побольше, чем у Константина. Пусть даже у рязанских костров в полтора раза больше воев греются, чем обычно, – все равно намного меньше их. По подсчетам выходит, что никак не больше пятидесяти сотен. С их владимирскими силами даже и сравнения никакого быть не может. Они ведь с Юрием на сей раз, почитай, все земли свои без люда оставили. Зато пеших воев у них тысяч двадцать, да еще с гаком, плюс к тому изрядные дружины. Ну не качеством – количеством, но все равно тысчонки четыре на конях насчитать можно. Это же какая силища! Никому не устоять.

И все-таки что-то Ярослава настораживало. Что-то смущало его в поведении рязанца. Не самоубийца же он, в конце концов, чтобы принимать открытый бой при таком неравенстве сил.

«Пускай его ратники малость получше обучены, – самокритично признавал переяславский князь. – Пускай. Но все едино – когда на каждого четверо, а то и пятеро приходится, так и так ему не устоять. Да мы его одними трупами своих воев закидаем, коли уж на то пошло. Авось новых смердов бабы нарожают. И опять-таки в дружине Константиновой, как видоки доложили, ныне от силы тысяча наберется, не больше, в то время как зимой он чуть ли не две выставил. Спрашивается, где остальные? Опять в Коломне своего часа дожидаются? А может, еще где-нибудь затаились?»

Нет уж, дудки! Второй раз Ярослава на эти грабли наступить не заставишь. Ученый он уже – знает, что почем.

О своих догадках он тут же Юрию сказал и ближним боярам. Посему решено было обождать (благо время уже послеполуденное), сторожу во все концы выслать, да и поле само прощупать не помешает – ведь как пить дать, опять рязанец эти ямы поганые выкопал. Ну, а ежели ворог и впрямь впал в безумие, то тем хуже для него. Пускай последнюю ночку помолится, причастится, потому как поутру придет его смертный час.

А чтобы засадный рязанский полк все планы не порушил и в спину не ударил, было решено смердов на весь остаток дня занять привычной для них работенкой – вырыть огромный ров перед коломенскими воротами, чтобы ни одна лошадь его не одолела. Разве что с крыльями будет. Но такие, как Ярославу в детстве сказывали, имелись только у эллинов в стародавние времена. Ныне же все они и там, поди, повывелись.

И здесь князь тоже все осторожно сделал – лучников своих изготовил, чтоб ни один коломенский ратник не смог работам земляным помешать. Впрочем, эта предосторожность оказалась напрасной – за все время ни одной стрелы со стен города не прилетело. Вот тебе еще одна загадка – враг пакостит у самых ворот, а в ответ ни гу-гу.

Правда, самая главная загадка все равно осталась: почему Константин вообще здесь оказался? Почему не кинулся на юг, чтобы Пронск с Ряжском от половцев защитить? Неужто промедлил или вовсе передумал Юрий Кончакович? Известно, от этих степняков чего угодно ожидать можно. Одна только видимость, что имена христианские принимают, крест на груди таскают да два пальца складывать научились, чтоб перекреститься. На деле же все едино: язычники поганые.

Опять же что там с Давидом Муромским приключилось? По какой причине он-то задержался?

А если они вовремя на рязанские земли вступили, согласно уговору, тогда почему Константин не на них, а наперерез Ярославу с Юрием кинулся, о прочих не думая?

Словом, вопросов много, а вот ответов на них…

Потому и решил Ярослав на сей раз не спешить, а все как следует обдумать, чтоб наверняка получилось. Да и людям отдохнуть не помешает. Завтра поутру они намного бодрее будут.

Почти под вечер от Константиновых ратей три всадника подъехали. Главным среди них сызнова боярин Хвощ оказался, старый знакомый Ярослава. На сей раз князь встретил посланца с великодушной улыбкой на лице, предвкушая скорую победу.

Разговор оказался коротким.

– Почто сызнова в края наши забрел, княже? – быстро перешел Хвощ к сути дела после традиционного приветствия.

– Али сам не ведаешь, боярин? – почти ласково ответил Ярослав. – Должок получить надобно.

– Сдается мне, что князь Константин аккурат в крещение Христово тебе уже изрядно заплатил, – строго ответил Хвощ.

– Кровь братьев наших, князем твоим побитых, вопиет, – вмешался Юрий.

– Изволь, мы готовы за каждого виру внести, – покладисто согласился Хвощ.

– И сколь же твой князь за них уплатить готов? – насмешливо поинтересовался Ярослав.

– По десятку рязанских гривенок за каждого найдется.

– А не скудновато ли будет? – возмутился Юрий. – Я за тиуна убиенного вдвое больше беру.

– А ты как берешь, княже, по Русской правде? – вкрадчиво осведомился рязанский боярин.

– А как же еще?!

– А ты ведаешь ли, что там про татей начертано? – спросил Хвощ и, не дожидаясь ответа, сам же и процитировал: – «Аже убиють кого у клети или у которое татьбы, то убиють во пса место» [30]. Как видишь, князь мог бы и вовсе виру не платить, но он, так и быть, – готов.

– Это ты про моих братьев такое изрек?! – не выдержал Ярослав, и маска благодушия мгновенно слетела с его лица. – С собаками их сравнил?! Да как у тебя, пса старого, язык повернулся такое сказать?!

– То не мои слова – то князь Константин передать велел, – предостерегающе поднял руку Хвощ. – А еще он спросить повелел, почто ты так часто в наши земли ходить повадился? И года не прошло, как ты опять рать под Коломну привел. И тебе тоже, князь Юрий, соромно должно быть. Князь Константин на твое добро не покушался, хотя мог бы. Ты же в ту зиму воев своих брату дал, кои здесь, под Коломной погинули, а ныне и сам сюда с мечом пришел. Почто? Или, может, земли ваши вам же не по душе стали – решили мену учинить?