Ричард Длинные Руки - император - Гай Юлий Орловский Страница 8

Мы с Бобиком тоже всматриваемся изо всех сил. Голова начинает трещать, как спелый арбуз, но там пока тихо, даже не понять, где могут быть ворота, просто чудовищно огромный купол, накрывший чуть ли не всю долину, краем придавил часть холма так, что почти касается скардера.

Сэр Норберт, как и положено, не отходит от меня ни на шаг — я же в расположении его отряда, как бы несет ответственность за сюзерена, — то быстро зыркает на своих людей, то выжидающе смотрит на меня.

— Не выходят, — сказал он наконец то ли с досадой, то ли с облегчением. — Присматриваются?

— Или привыкают, — ответил я. — Все-таки пять тысяч лет их здесь не было. Могли и затерять старые рукописи.

— Старые карты?

— Да, их самых.

— А если это они и были? — спросил он.

Я поежился.

— Знаете ли… бессмертные ангелы или демоны меня не так пугают, как бессмертные люди. У людей дурная привычка совершенствоваться.

— В искусстве войны?

— А в чем же еще? — спросил я. — В этом все мы в первую очередь. Иначе какое там плодитесь и размножайтесь? Плодятся и размножаются лучше всего те, кто и убивает лучше всех.

Он посмотрел на меня искоса.

— Ваше величество, у вас такое лицо, как будто только сейчас поняли эту нехитрую истину. Любому же крестьянину все ясно!

— Да у меня всегда так, — ответил я. — Сложное хватаю на лету, а простое ставит в тупик. Вот до сих пор не пойму, почему вода мокрая, а снег холодный… Постойте, вон там у них слева… видите, скалу раскрошило, как горку песка?.. Там вроде бы цвет отличается. Пятно такое…

— Думаете, ворота?

— Должны же они откуда-то появиться?

Я подумал, сказал решительно:

— Все оставайтесь здесь, а я проскачу вокруг этой штуки. Тихо-тихо, никаких протестов! Вы же знаете, броня моя крепка, лошадка моя быстра…

Норберт посмотрел на меня как на мальчишку.

— Ваше величество! Бы… отдаете себе отчет?

— Частично, — признался я. — Но что-то подсказывает, что…

Он прервал, чего раньше не делал:

— Что вам, ваше величество, или кто подсказывает? Не тот ли, кто незримо следует за нами и стоит всегда за левым плечом? Лучше поплюйте на него!

— Интуиция, — ответил я. — Озарение, ощущение… в общем, мне иногда то, что Господь вложил во всех нас, подсказывает достаточно ясно, чего бояться, а чего нет.

— Ваше величество?

— Жаль, — пояснил я со вздохом, — советов не дает, только чувство… Но пока и это помогает просто здорово!.. Я ненадолго.

Арбогастр поглядывал на меня с недоумением, почему бы не помчаться так, чтобы ветер ревел и выл вокруг, везде пусто, никого не собьем, но я пустил его рысью, потом вовсе перевел на иноходь. Маркус вырастает, хотя и так загораживает собой половину неба и вообще половину мира, но еще страшнее от его мрачной и надменной неподвижности.

Бобик раньше арбогастра сообразил, чего я хочу, промчался сперва к подножию этой багровой горы, вблизи еще больше похожей на раскаленную болванку металла, из которой куются звезды и новые миры, затем побежал вприпрыжку вдоль стены.

Мы с арбогастром приблизились вплотную, я не решился протянуть руку и потрогать, чувство опасности не спит, вблизи Маркус выглядит как абсолютно ровная и прямая стена, при таких размерах кривизна просто незаметна вблизи.

— Что же ты за такое, — прошептал я в тоске. — Что отвечу своим измученным людям, когда вернусь, а они обступят с вопрошающими глазами…

Даже не металл, как мне казалось подспудно. Волосы встали дыбом, легонько тряхнуло, по нервам промчался огонь, захотелось плакать от чего-то странного, унижающего. И не только потому, что муравей перед опускающейся на меня скалой, а от непонимания, что это; только и осознаю, что нечто превосходящее на сотни порядков, не то темная материя, не то само спрессованное пространство-время.

Бобик весело гавкнул, я дернулся и ухватился за рукоять меча, но, оказывается, Адский Пес всего лишь обращает мое внимание на роющего прямо у красной стены нору толстого барсука.

— Нет, — сказал я, — с барсуком в пасти ты не воин.

Он посмотрел с укором, но тут же подпрыгнул весело, уже простив меня, помчался вдоль стены, похожий на черный смерч, скользящий вдоль стены отвердевшего жаркого пламени.

Я обогнул треть Маркуса и начал тревожиться, не обнаружив ничего похожего на люки, ворота или даже двери. И вообще вблизи он еще больше напоминает отполированную до блеска перевернутую вверх дном исполинскую чашу из металла.

Бобик исчез впереди, мы преодолели с арбогастром еще около мили вдоль этой стены, когда сзади услышали стремительно приближающееся жаркое сопение.

Адский Пес, поняв, чего я хочу, ускорился и, обежав Маркус вокруг на большой скорости, нагнал нас, когда не прошли еще и половины, запрыгал вокруг, донельзя довольный и счастливый, на арбогастра смотрел победно, тот фыркал и вскидывал голову, лорды не спешат и не суетятся, они шествуют, как подобает благородному племени.

После первого и достаточно широкого круга вдоль этого чудовищно огромного купола пошли по спирали, пока я не коснулся вытянутой в сторону рукой этой странной стены багрового цвета, холодной и абсолютно гладкой.

Гладкой настолько, что любая пыль и грязь соскользнет. Для нее нужны крохотные поры, чтобы зацепиться, а здесь в самом деле идеально ровная поверхность…

Если это тот же Маркус, что прилетал пять тысяч лет тому, то его обшивка должна быть вся изъедена микрометеоритами и космической пылью, что при огромных скоростях изгрызет все что угодно…

Хотя, конечно, даже при моем уровне знаний можно предположить самовосстанавливающуюся поверхность. Даже я знаю несколько вариантов, как это делается, а у создателей Маркуса возможностей явно побольше.

Или же вариант еще круче, обшивка в самом деле из нейтрида. Ядра стиснуты без промежутков, как в недрах нейтронной звезды. Такое ничто на свете просто не может поцарапать.

— Все, — сказал я решительно, — хорошего понемножку!.. В лес, все в лес!.. Бобик, не отставать!

Разведчики встретили меня с блестящими от восторга глазами, один воскликнул с придыханием:

— Мы видели, видели!

— Вы даже пощупали эту штуку! — сказал ликующе второй.

Норберт сказал по-прежнему строго:

— Ваше величество!

Я сказал громко, чтобы слышали его люди:

— Вы были правы, сэр Норберт. С моей стороны это было больше глупое лихачество. Ничего особо полезного не узнал.

Его лицо смягчилось, самую чуточку, почти незаметно, но для всегда строгого и сурового начальника внешней разведки и это много.

— Но ваша интуиция не подвела, — проговорил он тоже громко, чтобы не позволить мне уронить свой авторитет еще ниже. — Никто не выскочил, не пытался вас перехватить… Вы сказали, ничего особо полезного?