Три дня без чародея - Игорь Мерцалов Страница 8

Сунувшегося под локоть Невдогада он отогнал — не положено! — однако вскоре не утерпел и принялся делиться особо ценными мыслями вслух:

«Призвание упырей на службу вельми опасно, ибо непокорен есть упырь. Не найдя цель в точности описанной, либо не нашед условий в точности указанных, зело обижается и как себя поведет, не предскажешь — но своевольно…» Нет, не похоже. А, вот тут есть: «Узы крови едины могут упыря усмирить и подчинить, но сильная кровь нужна, и не всякий колдун решится…» Так, или вот: «Покоренный упырь при тщательном соблюдении условий покорения послушен и прилежен, и многие маги были б рады таких слуг иметь, да беда: узы крови нерушимы, и прогнать того помощника уже нельзя до самой смерти — либо упыря, либо колдуна». Хм, сложная магия, навряд ли кто решился бы связать себя узами сразу с шестеркой таких тварей.

— А облик-то их каким должен быть? — спросил Невдогад, удобно устроившийся с ногами в глубоком вязантском кресле и на сотый раз перечитывающий свои записи на дощечке.

— Облик упыря не так важен, — назидательно ответил Упрям. Незваный гость уже почти не раздражал его. Может быть, потому, что перед ним можно было блеснуть знаниями? Ученик чародея вроде никогда не был тщеславен, но, с другой стороны, может, и был, только не имел случая заметить это в себе? Опять-таки, перед дивнинскими девками он любил хвост распустить — и, если бы не строжайший запрет Наума, девки в столице могли бы через одну быть начинающими ведьмами. — Облик упыря порой зависит от самых разных причин. Во-первых, смотря к какому народу принадлежало исходное существо, во-вторых, было ли оно перед обращением погребено в родной земле, в-третьих, каким способом было обращено в упыря, в-четвертых, каким нравом обладало при жизни… Там еще много условий. Основные черты подходят: клыки, красные глаза, неестественный цвет кожи. Но таким набором признаков обладает еще добрая дюжина видов нечисти — хотя какая уж тут добрая, конечно… А, вот тут сказано: «Самый покладистый упырь, связанный узами крови, не дозволит хозяину обзавестись вторым таким же — разорвет соперника из неизъяснимой ревности, едва завидит!» Итак, перед нами не упыри. Кстати, вспомнил: в большинстве случаев днем они выглядят как обычные люди.

— Ну так чего же ты на них застрял? Листай дальше!

— Переходим к умертвиям…

Умертвий было много, и описания их, даже самые поверхностные, были крайне мерзкими. Выдержав две-три наиболее выразительные цитаты, Невдогад снова перебил Упряма:

— Слушай, а разве нам не важнее узнать, куда девался чародей?

— Так я этим и занимаюсь! Ах, ты же ничего не знаешь… Пойми: спрячься Наум в тайнике, давно бы вышел, да и нет в башне тайников. Он был ранен и удалился с помощью магии — это ясно как день. Следов нет, а выследить его чарами я не могу: ни силы, ни опыта не хватит.

— Но почему ты думаешь, что он в башне исчез? Может, вынужденный отступать, Наум бежал из усадьбы своей?

— Куда-то кроме города? — фыркнул Упрям. — Да и невозможно это. Вспомни, как трупы лежали: сунулись вороги, уже на пороге им досталось, но двое ворвались внутрь. Они ранили чародея, но одного Наум поразил на всходе — и отступил наверх. И где-то там исчез. Последний уцелевший враг искал его в чаровальне.

— Хорошо, ты прав. Но, может, нам стоит подумать о том, чем занимался Наум в последнее время?

— Тем же, чем и всегда, — работал, а языком впустую не молол, — посуровел Упрям. — Я тебе не малец несмышленый, знаю, что делаю. Если пойму, что за твари навалились на него, так можно будет и гадать, кто их подослать мог.

— Ну, думай, — пожал плечами Невдогад, вставая. — А я поброжу по башне, может, придет в голову что дельное.

— Смотри не суйся никуда…

— «…и ничего не трогай», — помню я, помню. Не малец несмышленый.

* * *

Через полчаса он снова заглянул в читальный покой:

— Упрям! Время за полдень, кушать хочется.

— Человеку, занятому работой мысли, не подобает прерывать оную ради желаний плоти.

— Голодное брюхо к философии глухо, — блеснул Невдогад знаниями основ греческого языка.

— Убедил, — признал Упрям, у которого уже давно урчало в животе.

В поварне он честно предупредил:

— Только я повар не очень…

— Не беда, я кой-чему научен, — бодро ответил Невдогад и стал шарить по полкам. — Опять же, нам не праздничный стол накрывать — каши сварим, и ладно. Ты мне только покажи, где тут что.

Конечно, показать действительно все, что находилось в поварне. Упрям не сумел бы и за два дня. Ограничившись необходимым, он еще раз напомнил:

— А больше никуда не лезь. Тут, брат, запросто можно приправу с зельями перепутать.

— Ясно, кашеварил у вас старик. А ты, видать, только воду носил да дрова рубил. Ну что ж, приступай к привычному труду.

— Не умничай, — беззлобно посоветовал Упрям.

Его честное намерение приготовить еду самолично провалилось. Невдогад в поварне чувствовал себя как рыба в воде, орудовал с поразительной ловкостью и очень скоро изгнал ученика чародея, чтоб «не путался тут под ногами». Буян снова попытался перехватить Упряма по дороге и затянуть в зельехранилище, но тот потрепал пса по голове и сказал:

— Потом, Буянушка, потом, занят я.

Волкодав сердито мотнул головой, что-то рыкнул, будто ругнулся по-собачьи, и поплелся во двор.

Упрям вновь углубился в чтение. Главы об умертвиях все не кончались, и уже через несколько страниц ученик чародея укрепился в мысли, что в следующий раз еда заинтересует его самое меньшее через неделю. Однако вскоре по башне разнесся такой ошеломляющий запах, что строчки поплыли перед глазами. Упрям, однако, боролся с собой до того момента, пока Невдогад не позвал его:

— Готово!

Вроде бы сварить медовую кашу с ягодами — невелика премудрость, и до последнего мгновения Упрям уверял себя, что сам бы справился не хуже, но с первой же ложкой пришлось признать: по части стряпни Невдогад был настоящим кудесником. Даже Наум, никогда не чуравшийся совершенствовать поварское искусство и с годами немало в нем поднаторевший, не приготовил бы так. Медовый дух сводил с ума, ягоды сладко лопались во рту… Упрям опомнился лишь на третьей тарелке:

— Хватит, а то не вмещается.

— Смотри, я еще могу положить, — великодушно предложил Невдогад. — Я с запасом наварила-а… а на всякий случай, думаю, вдруг да пригодится?

Бросив взгляд на кухонный котел, Упрям пришел к заключению, что загадочный паренек собрался гостить у него не меньше недели. А если кое-кто не будет обжираться — то и две.

Впрочем, сытость навеяла благодушие и даже приглушила тревоги. Напившись сыта, Упрям заметил:

— Странный ты парень, Невдогад. И оговорки у тебя странные, и малахай… ты его, может, и ночью не снимаешь?