Клинки Порубежья. Книга 2. Мести не будет - Владислав Русанов Страница 8

Теперь пан Владзик сидел, скрестив ноги на сложенном в несколько раз шерстяном одеяле. Левая рука задумчиво подкручивала черный тонкий ус. Перо павы на бобровой шапке намокло, жалко слиплось и обвисло. Рядом, под натянутым на ветвях шиповника плащом, лежал Мржек. Казалось, его нимало не заботила вынужденная задержка под открытым небом, в холоде и сырости. Он задумчиво жевал кусочек сухаря.

Урядник Янек помешивал ложкой с длинным черенком благоухающее варево. Зачерпнул, попробовал. Удовлетворенно кивнул. Внезапно, услышав что-то за пределами лагеря, Янек вскинул голову. Насторожился.

— Что, Янку? — небрежно бросил пан Владзик.

— Да, кажись, Вьезлав вернулся.

— Чудесно, чудесно... Веди его сюда.

— Да сейчас погляжу, пан ротмистр. Франзик, иди за котлом пригляди!

Подбежавший драгун перехватил черенок ложки из пальцев урядника, а Янек отправился на шум.

Вернулся он с невысоким человеком, чье лицо покрывали потеки грязи, а через левое предплечье был переброшен плащ, состоявший из растрепанных лохмотьев и лоскутов. Нищий, да и все тут. И лишь выправка выдавала в нем военного.

Приблизившись к ротмистру, мнимый нищий отсалютовал, приложив ладонь ко лбу.

— Ну? Что? — поднял голову пан Переступа.

— Прибыли, — отчеканил Вьезлав. — Нынче они в Жорнище. Войцек Шпара, Юржик Бутля, Ендрек и здоровила по имени Лекса.

— Ага! — Пан Владзик звучно хлопнул в ладоши. — Попались, родимые! — Красивое лицо ротмистра исказила гримаса ненависти, превратившая его в отталкивающую маску.

Мржек резко сел. Пожал плечами.

— Ты будешь Жорнище штурмовать?

Владзик задумался на мгновение:

— Нет. Там сотня порубежников по меньшей мере. Если тайно проникнуть... Как в Искоросте!

— Не выйдет, — сурово произнес чародей. — Жорнище — городок маленький. Каждый человек на виду. Грозинчан ли им не опознать?

— Проклятье! — Кулак пана Владзика стукнул по коленке. — Что ж теперь, ждать, пока не выедут? — Его глаза блеснули полубезумным блеском.

— Нет, почему же... — задумчиво протянул Мржек. — Покончить со Шпарой — это хорошо. А заодно покончить с сотней порубежников лужичанских — вдвойне приятно.

— Что ты предлагаешь?

— Сущий пустяк. Сравнять Жорнище с землей.

— Как?! — вскинул брови Переступа. — С десятком драгун? Или ты чародейством...

— Волшебством поддержу. Но слишком на него не надейся. Там наверняка реестровый чародей засел. Скорее всего, мне с ним сразиться придется.

— Так как же...

— А очень просто. Помнишь, пан Владзик, второго дня мы следы видали?

— Гаутов, что ли?

— Нет, аранков. Тут аранки поблизости кочуют. Гауты, они ближе к Хорову.

— Да ладно! Аранки, гауты! Какая разница?

— И правда, никакой. В особенности для тех целей, в каких я намерен их использовать.

Пан Владзик прищурился:

— Придумать для чего — не сложно. Сложно найти путь — как это сделать.

— А это уж моя забота, — небрежно отмахнулся чародей. — Дашь четверых в охрану, чтоб раньше времени на стрелу не напороться?

— Отчего ж не дать — одно дело делаем... — Переступа подкрутил ус. — Обещаешь, что мои драгуны вернутся живыми?

Мржек хмыкнул. Потер бороду. Пожал плечами.

— Ладно. Обещаю.

— Бери.

— Ну, спасибо, пан ротмистр.

— Не за что, пан чародей.

Волшебник поднялся на ноги, потянулся, хрустнув спиной.

Пан Переступа негромко позвал:

— Янку!

— Здесь, пан ротмистр.

— Берешь троих и скачешь вместе с паном Сякерой.

— Слушаюсь!

— Давай, Янку, давай... — Пан Владзик устало откинулся на покрытое меховой накидкой седло.

— Вопрос дозвольте, пан ротмистр, — помедлил урядник.

— Ну?

— Когда выходим?

— Не знаю. Это к нему, — Переступа небрежно дернул пальцем в сторону Мржека.

— А вот прямо сейчас и выступаем. — Чародей сжал зубы, в его темных глазах промелькнул отблеск гнева. — Седлай коней, урядник.

— Слушаюсь!

Янек развернулся на каблуках и направился к лошадям.

Вскоре пятеро всадников, провожаемые пристальным взглядом драгунского ротмистра, поднялись по восточному, отлогому склону яра и, двигаясь легкой рысью, скрылись за пеленой мелкого, противного дождя.

* * *

В потемневшем от времени, покрывшемся благородной зеленью канделябре горели три свечи белого воска. Дорогого, не дающего копоти и наполняющего комнату тонким ароматом.

Подрагивающие язычки огня отражались в круглом зеркале из полированного серебра, удваивались, бросали отблеск на роскошные гобелены, украшающие стены, вышитые золотом портьеры, мерцали в глубине натертого воском дерева. Лишь во тьму алькова не проникал рассеянный, мягкий свет. Там угадывались очертания кровати с пышной периной, наверняка из лебяжьего пуха, парчовым балдахином и ворохом драгоценных шкур. Тут были и черно-бурые лисы из Заречья, соболя и куницы из руттердахских лесов, рыси из угорских верховин.

Но все великолепие обстановки — султанатские ковры и прилужанские гобелены, заморские ткани и местная пушнина, зейцльбержское серебро и руттердахское стекло — лишь оттеняло красоту хозяйки будуара, сидевшей на низкой банкетке перед зеркалом. Роговой гребень (с виду простой и безыскусный, но для глаза подлинного ценителя обладавший баснословной стоимостью из-за своего далекого, почти загадочного происхождения — где ж это видано, чтоб черепахи плавали?) скользил по распущенным, черным, как вороново крыло, волосам, водопад которых струился до пола. Красавица-панянка о чем-то задумалась и расчесывала одну прядь вот уже в десятый раз...

За дверью раздалось деликатное покашливание.

— Что еще? — совсем не любезно воскликнула пани.

Невидимый гость кашлянул еще раз. Поскребся в дверь ногтем.

— Да кого там чума несет? Ну, входи уже!

Седой как лунь слуга в расшитом галуном лазоревом жупане переступил порог. Сделал два шага, не поднимая взора от устилавших пол ковров.

— А! Это ты, Алоиз! — Пани усмехнулась полными губами, отчего две родинки в правом углу ее рта шевельнулись, словно глазки ручного горностая. — С чем пожаловал?

Старик расправил закрученный в два кольца ус, все так же старательно отводя глаза от тонкого пеньюара, и проговорил:

— Его милость, князь Зьмитрок, велел тебя разбудить, пани Хележка. Но раз уж...