Свастика среди звезд - Константин Дроздов Страница 8

Планета Квейк, по размерам превышающая Землю почти в два раза, вращается по эллиптической орбите вокруг небольшой звезды по имени Берона в двух световых годах от Альдеса. Поверхность этой планеты довольно безжизненна, но недра таят богатые запасы самых разнообразных полезных ископаемых. Благодаря этому Квейк превратился в настоящий индустриальный центр Великой Империи. Бесчисленные шахты и города сотами пронизывают недра планеты, а десяток звездных портов круглосуточно принимает и отправляет сотни торговых и грузовых космолетов из различных уголков необъятных владений могущественной цивилизации.

Именно сюда прибыл «Молох», ведомый кибернетическим разведчиком Сото. Здесь, после затянувшегося карантина, нам предстояло встретиться с официальными представителями императорского дома.

Еще до нашего приземления площадка принимающего космодрома была очищена от других звездолетов, и теперь наш корабль одиноко высился мрачной горой в самом ее центре. На обзорных экранах мы видели только невысокие зубцы окружающих порт скал да череду низких ангаров перед ними. Лишь снующие вокруг машины самой разнообразной формы, заливаемые светом многочисленных прожекторов, выдавали творящуюся здесь суету.

От ближайшего ангара отделился и плавно поплыл в нашу сторону прямоугольный аппарат, напоминающий гигантский вагон поезда. Когда он пришвартовался к «Молоху», наша довольно внушительная делегация в сопровождении Сото прошла внутрь. Помимо оберштурмбаннфюрера, меня и Марии Орич в состав делегации вошли также и напросившиеся Аполлон Цимлянский и Вильгельм Баер. Магдалену, несмотря на все ее уговоры, я заставил остаться, памятуя о странных словах марба в обличии Бруно Лугано. Встреча с ним близ Электры — Трона и странное требование выдать девушку тревожили меня, и я посчитал, что ей будет безопаснее в чреве «Молоха». Сейчас вместе с Рихардом Фогелем, Этторе Майораной и Альфредом Готтом она следила за нами из центрального поста «Молоха».

Все мы, кроме Цимлянского и Орич, были затянуты в парадные черные мундиры СС. Щеголь Цимлянский был в темно-синем костюме с уголком красного платка в кармане, а Мария в такого же цвета жакете и черной юбке, которая вместе с узкими туфлями на высоком каблуке выгодно подчеркивала стройность ее тонкой фигурки. Вернер Хенке руководил отделением почетной охраны.

Через несколько минут «летающий вагон» доставил нас в один из ангаров, где, зависнув пару секунд на месте, он дождался, когда под ним скользнут в стороны тяжелые створки, и опустился несколькими этажами ниже, в недра Квейка. Мы вышли наружу.

Перед нами предстал узкий и длинный зал с высоким сводом, поддерживаемым рядами мощных колонн слева и справа от нас. Колонны были традиционно испещрены изящной резьбой, а сквозь витражи далекого свода падал, казалось, самый настоящий солнечный свет, естественным светом заливая все вокруг. В сопровождении Сото мы двинулись к противоположной стороне зала, где виднелись растянувшиеся почти во всю высоту грандиозного сооружения полотнища с золотой свастикой Шумера и черной свастикой Третьего Рейха. Позади нас, с пистолетами-пулеметами наперевес, следовали два отделения эсэсовцев, выстроенные Хенке в две ровные шеренги.

Десять минут спустя мы достигли группы встречающих персон, собравшихся под знаменами в конце зала. Ран поступил умно, остановив нашу процессию на расстоянии нескольких метров от шумерян, и нам не пришлось сильно задирать головы вверх, чтобы их рассмотреть.

Это были прекрасные и величественные, как боги, трехметровые гиганты. В центре группы стояла женщина, идеальными чертами лица и пропорциями тела напоминающая древнегреческую статую. Светлые волосы на затылке туго стягивала серебристая лента. Статное тело облачало длинное, ниспадающее до пола платье, отливающее золотом и перехваченное в талии широкой лентой пояса стального цвета. На плечах покоился тяжелый пурпурный плащ. Рядом с ней высилась фигура другой женщины, лицо которой от подбородка и почти до самых глаз прикрывала тонкая, но плотная вуаль золотистого цвета. На ней тоже был плащ, но черного цвета. Золотистая лента сдерживала волну темно-каштановых волос. Справа и слева от женщин и чуть позади них стояли два офицера в белых мундирах, отливающих серебром и золотом нашивок. Оба темноволосые и голубоглазые. Правая часть лица того офицера, что стоял рядом с женщиной в черном, была испещрена тонкими белыми шрамами, отчего казалась собранной по кусочкам, словно мозаика. Оружия при них я не видел. Шумеряне чувствовали себя в полной безопасности. Но через некоторое время, по чуть заметным швам на полу, я понял, что вся наша делегация стоит на гигантских створках, готовых, по всей видимости, в любой момент распахнуться.

Проинструктированные Сото, мы прижали руки к груди и склонили головы перед прекрасными представительницами Империи. То же самое сделали и шумерские офицеры при приближении Марии Орич.

— Я — Главный советник императорского Дома Глу Лесс — приветствую вас от имени Ее Величества Императрицы Геру и всей Великой Шумерской Империи. — Женщина в золотом платье подняла руку ладонью вверх и вперед. Голос у нее был глубокий и певучий. — Для нас большая честь принимать делегацию представителей Земли в лице отважных офицеров Великой Германии.

— Я — жрица Ги Ле — приветствую вас, командор Ран, и ваших спутников от имени Великого Малока. — Теперь руку подняла женщина в золотой вуали.

— Приветствую вас от имени Великой Германии, — на удивление кратко, но четко сказал оберштурмбаннфюрер, вскинув затем в приветствии руку. За ним последовали и мы.

После приветствий настало время подарка для императрицы. Солдаты поставили между нами и в мгновенье ока вскрыли плоский ящик с имперским орлом Третьего Рейха на крышке. В глазах шумерских офицеров мелькнуло беспокойство, хотя Сото, конечно, внимательно изучил ящик и его содержимое полчаса назад.

Это была картина. На полотне кисти неизвестного итальянского художника семнадцатого века дышал вечерний пейзаж. Узкая дорога, обрамленная апельсиновыми деревьями, вела к морю, играющему красками заходящего солнца. Казалось, что листья на деревьях чуть дрожат от прикосновения бриза. Здесь, в подземных катакомбах чужой планеты, на расстоянии восьмидесяти световых лет от Земли, ее кусочек, запечатленный давно умершим гением, завораживал взгляд живым дыханием жизни. В холодных синих глазах Глу Лесс мелькнул теплый огонек. Чем еще могли мы удивить цивилизацию, обладающую невероятными технологиями и имеющую доступ к богатствам тысяч планет?