Ржавая Хонда - Владимир Яценко Страница 8

Прохожу мимо огромного барельефа забавной росписи – забытое древнее письмо – и фанерного щита: «БРЯНСК». Под названием города кривыми, пьяными буквами значится: «Внимание! Переход лишает ткань фандровых свойств».

Всё лучше понимаю, что назад дороги нет. Если Рыжий идёт к Началу Тьмы, то нужно падать ему на хвост и мотать отсюда. Только к Началу, понятное дело, пешачить мне незачем. По дороге отыщу местечко для новой жизни и отвяну. А во Тьму пусть он сам идёт. Если при Свете жизнь неласкова, могу представить, что там, во Тьме, делается.

Выхожу из-под купола станции и тут же наступаю на что-то влажное и скользкое. Какая-то тварь торопится зарыться в мусор из мха и опавших листьев.

Оборачиваюсь к тёмному провалу:

– Рыжий! – кричу и шёпотом добавляю: – Катухес тебе на живот…

Зреет соблазнительный план убить своего «приятеля», а труп отнести дружинникам. Вдруг простят? Но вот Рыжий выходит, и я понимаю, что мне с ним не справиться. Походка уверенного в себе человека. Скользящие движения бойца, остановить которого может или смерть, или дружинник по имени Данила.

– Почему кричишь?

– Да вот думаю, с чего это Переход сразу в джунгли выводит?

– Ты меня спрашиваешь? – Он подходит ближе, осматривается. – Это не джунгли, Каин. Здесь парк когда-то был. Вон там аллея по кругу шла, видишь? Остатки ограждения ещё сохранились.

Движением плеча Рыжий поправляет поклажу, а свободной рукой показывает чуть в сторону от станции. Он делает это так уверенно, будто и в самом деле видит и аллею, и ограждение. Вот только поверить его словам проще, чем что-то разглядеть.

Всё, что я вижу, – это потёртый временем купол и букву «П» на высоком шпиле.

– Свобода, Каин! Хорошо! – говорит Рыжий. – А где это мы?

– Мимо вывески прошёл и уже забыл, как город называется?

– Сколько слов… – Он качает головой. – Ответить не проще?

– Неграмотный, что ли? «Брянск» там написано!

– Брянск?! – Рыжий не скрывает удовольствия. – Это же двести километров! Может, вернёмся и куда дальше махнём?

– Ага! Вернулся один… Для Перехода нужен код доступа самая тайна из всех государственных. О глобальном мануале слышал?

– Нет, – беспечно отвечает Рыжий, – я много чего не слышал, Каин. Нужная вещь?

– «Нужная»… – злюсь на его бестолковость. – Если знать коды доступа, в любую точку Края перейти можно… Переходами Москва заправляет. Скажи спасибо, что сюда подбросили. Не иначе кого-то из своих отправляли и забыли выключить.

– Ну и ладно, – говорит Рыжий. – Две сотни тоже неплохо.

Он обходит меня и смело углубляется в заросли.

Тороплюсь следом. Боюсь потерять его из виду. Жалуюсь:

– В ноги колко, лапти в тюрьме отобрали.

– Вот чучело! – добродушно сетует Рыжий, сбрасывая с плеча узел. – Я ж тебе сразу говорил: надень ботинки!

Он бросает мне носки и обувь. С неимоверным облегчением присаживаюсь на ближайшую корягу: колени дрожат, меня колотит. Я никак не могу успокоиться. Аз ох ун вей! Каин убийца!

Но обуться не успеваю: Рыжий стремительным броском сметает меня с дерева. Я опрокидываюсь, и мы катимся по земле. Кажется, успеваю ударить его кулаком в грудь.

– Ты рехнулся!

Вместо ответа он поднимается и смотрит в сторону, откуда мы только что прикатились: не было больше «коряги». Зелёное в коричневых пятнах тело билось в конвульсиях, сжимая-разжимая кольца в том месте, где секунду назад была моя задница.

Я в шоке. Теперь мне так страшно, что решаюсь спросить:

– Зачем было убивать дружинников?

– А нужно было попросить? – удивляется Рыжий. – Отпустили бы?

– Нет, конечно. Но ты должен был подчиниться…

– И ни фига не «должен»! Я – не гражданин. И вашим порядкам не подчиняюсь. Зашёл в город сменить одежду, инструмент и разузнать дорогу. И за всё заплатил, между прочим! А какие-то люди не выпускали меня из лавки, потом избили, обобрали и заперли. В чём долг-то? Не пойму. Кстати, я тебе только что жизнь спас. Мог бы и поблагодарить.

– Что-то не хочется, – с нервным смешком отвечаю я, но тут же добавляю: – Впрочем, когда я спасу тебе жизнь, можешь не поблагодарить меня. Тогда будем квиты.

Пока он размышляет, я поднимаюсь и отряхиваюсь.

– Не могу такого представить, чтобы мне спасли жизнь, и я не захотел сказать за это спасибо. Кстати! – Рыжий щёлкает пальцами. – Ты всё ещё мне должен за кинжал!

– Который ты украл у Пека?

– Не знаю я никакого Пека!

– Если такой правильный, почему убегал от Данилы?

– Он показался мне очень сильным, – голос Рыжего становится доверительным и кротким. – Опасный тип. Я решил оставить нож и уносить ноги. Хоть и жалко. Залезть в схрон, где такие ножики хранятся, было делом непростым. Кстати, железка была самым обыкновенным кинжалом, пока в твои руки не попала. Ты по ней также пальцем поводил, как по платку?

– Нет, – мне становится дурно от понимания, что сам заварил эту кашу. – Там потайная кнопка есть. И это не кинжал. Это вибронож. Такие делали перед Упадком.

Рыжий уважительно качает головой:

– Учёный! Наверное, до фига знаешь.

– Знаю! – огрызаюсь в ответ. – К примеру, что дорога нам в Московию закрыта…

Но он меня не слушает. Идёт к химере, которая вновь обратилась в дерево, вытаскивает из-под неё ботинки и приносит их мне.

– А мне по фигу! – говорит Рыжий. – Я начало Тьмы ищу. Если хочешь, иди рядом.

Обуваюсь и вздрагиваю от сырости в ногах. Кажется, меня сейчас вырвет: ведь это был пот дружинника, которого Рыжий зарезал.

Или прибил дубинкой.

– Пожалуй, я с тобой, – говорю. – Вот только что мы жрать будем, Рыжий? И пить?

А он смеётся:

– Чудак! Это же Поле! Оно и кормит, и поит. Нужно только знать, с какой стороны к столу подойти. И как попросить.

– Но ты-то знаешь?

Кажется, у меня дрожит голос. Рыжий бросает мне лепиху охранника, пояс и дубинку.

– Ты тоже узнаешь, – говорит он. – Если, конечно, жить захочешь…