Метро 2033. Белый барс - Тагир Киреев Страница 8

– Что в лесу, где нам собирают травы, новый чудик появился!

Чудиками дочь мужчины называла мутантов, о которых то и дело рассказывали мусафиры, приходившие на станцию. Но чаще всех это делал дядя Хасан – главный сказочник Авиастроительной…

– Правда?

– Правда!

– Расскажи, – полушепотом произнесла девочка.

– Хорошо, – еще тише, чем она, прошептал мужчина. – Ты слышала что-нибудь о Шурале?

– Читала в дедушкиных дневниках, а что с ним?

– Да? – удивился мужчина. – Надо мне тоже эти дневники почитать. В общем, как сказал дядя Хасан, этот чудик поинтереснее многих будет!

– Это почему же еще? – не унималась теперь малышка, которая уже удобно расположилась в своей импровизированной кровати, чтобы услышать новую сказку от отца.

– А потому что он не съедает людей, а щекочет их!

– Щекочет? – удивлено протянула Камиля, округлив глаза и быстро оглянувшись по сторонам, убедившись, что за ними никто не наблюдал.

– Да! Да так, что люди от смеха помирают!..

* * *

– Так, что, Латика жива?

Сидя по-турецки и соединив ступни так, что обе ноги образовали равномерный ромб, султан пытался справиться с тишиной, позволяя своим мыслям странствовать там, куда сам он отправиться не мог. Вместе с возбуждением грудь старика окутал и сухой кашель, который уже в тесном объятии белого дыма и красных капель крови вырывался изо рта на зеленый платок. Трубка шиши змейкой свернулась у ног, в точности повторяя узор зеленого ворсистого ковра.

Муха, стоявший в дальней части покоев, быстро налил чая в пиалу, расписанную синими линиями в золотом обрамлении, а чтец старался не делать лишних движений – сейчас бездействие казалось ему более безопасным, чем какое-либо действие. Больше всего ему хотелось отмотать время назад, отказаться от всех кристаллов меда, предложенных ему за услуги, вернуться на свою станцию и никогда больше не держать эту красную тетрадь в руках. А потом ему вдруг стало страшно за себя, потому что люди, которые владеют такой информацией, долго не живут…

После нескольких больших глотков губы султана Марата оторвались от краев пиалы. Расслабившись, он смиренно перевел взгляд на племянника.

Старуха, все это время сидевшая не шелохнувшись, наклонилась вперед и, как по указке, аккуратно сложила свои руки на ногах, монотонно покачиваясь в ожидании продолжения. Вернув пиалу и испачканный зеленый платок хранителю, султан запустил свободную руку в карман мантии, а другой снова поднял трубку, приковав внимание к себе:

– Поверить не могу. Разве такое возможно?

– Улым, человек, который писал это, мог выдумать такие страшные вещи?

Любопытство старой бабки не могло не поражать. Пережив не одно поколение, она стала свидетельницей и восхода человечества, и его заката, но ей все еще было интересно, что творится в этом непростом мире.

– Я не знаю… Я правда не знаю. Мне всегда казалось, что слухи о семерых наемниках – лишь выдумка, легенда для наших детей, чтобы те не совались, куда не следует. За несколько дней до случившегося я навещал хана гарибов, но ни о каких своих волнениях и конфликтах он не рассказывал. Поэтому, когда до нас дошли известия о произошедшем, все сошлись на том, что их погубили либо твари с поверхности, либо те, кто жил за Аметьево.

Старуха аж подскочила на месте. Все, что было связано со станциями, находившимися за Аметьево, могло пощекотать нервы любому, даже опытному гаскарцу. А уж бабушке, практически не выбирающейся с Яшьлека, и подавно.

Горки, Проспект Победы, Дубравная – вот тот список станций, о которых люди могли только догадываться или узнать что-то мало правдоподобное от мусафиров. Уже несколько лет Аметьево значилась на картах как «непересекаемая станция, попадающая под управление султаната». А это означало, что, если за Аметьево кто-то и живет, – то у этих людей свои законы, свои правила, своя добыча. И султанат для них – точно такая же возможность для наживы, как и поверхность.

– Баттащ, улым, ты что говоришь?! – с легкой ноткой нервозности возопила бабушка, которая до этого момента держалась весьма спокойно. – Что ты делал на Аметьево?!

Напряжение в покоях султана усилилось. Никто не разговаривал и не улыбался. Все ждали ответа султана, который почему-то виновато смотрел на своего племянника.

– Я не уверен, что хочу отвечать на этот вопрос.

– Значит, улым! Слушай мене туда, а-ам? – тихо, но настойчиво начала старуха. – Кто-нибудь должен рассказать мне все, от начала и до конца. Вы же мене не просто так нашли? Хотели что-то услышать, чтобы я вам камушки раскидала, посмотрела, что-как-чего. А-ам? Люди не ломятся ко мне через все метро, ни свет ни заря, чтобы просто помолчать. Один, вон, приходил, говорил: «Эби [13], расскажи то» – я рассказывала. Второй приходил, говорил: «Эби, расскажи это» – я рассказала. Но обманывать меня никто не приходил, а-ам? Так что, либо вы рассказываете все как есть, либо я иду спать! Будь вы хоть все тут трижды султанами, а-ам?

– Мальчик мой, – султан посмотрел на Тимура. – Это связано с твоей матерью. Может, ты прогуляешься пока?

Марат ждал ответа, испытывая неловкость.

– Ничего, дядя, – проговорил, наконец, Тимур, смиренно кивнув. – Все нормально. Продолжай.

Султан глубоко вздохнул, оглядел покои, словно в последний раз, и перескочил взглядом сначала на старуху, а затем на свои дряблые руки. Его голос задрожал:

– Я старый человек и повидал в этой жизни больше, чем кто-либо из моих людей. И если меня ждет смерть, значит, такова воля Всевышнего. Но я не смогу успокоиться, пока не узнаю все. – Султан потянулся руками к своей шее. – Несколько недель назад мусафиры наткнулись в лесах на мертвого гариба…

Старуха выпучила глаза.

– Понимаю-понимаю. Я тоже был уверен, что никого из них нет в живых. Возможно, он и был последним. Так или иначе, это не важно. Когда мои люди обыскали его, они нашли у него красную тетрадь и вот это…

Дотронувшись трясущимися дряблыми пальцами до своей груди, султан вытянул из-под ворота своей рубахи подвеску с серебряным кулоном. Старуха привстала с места, опираясь на скрюченные ноги, осторожно взяла кулон и, все еще находясь в сгорбленной позе, принялась внимательно рассматривать его. В серебряном тиснении был изображен знакомый символ.

– Знаете, что это? – указал своим пальцем на вещицу султан.

– Герб?

Крылатое животное, изображенное на кулоне, было знакомо каждому жителю этого города еще со времен былой жизни – Белый Барс, перекочевавший с герба некогда великой республики на именной герб теперь существующего Султаната.

– Все правильно, но конкретно этот кулон принадлежал близкому мне человеку – моей сестре.