Дивизионный комиссар - Павел Корнев Страница 8

Когда человек приходит домой после бессонной ночи, обычно единственное, что его по-настоящему интересует, — это как бы поскорее очутиться в постели; я исключением не был. Ну в самом деле, почему бы не вздремнуть, если впереди свободный день?

Суббота!

Но нет же — обязательно разбудят…

— Виктор! — растолкала меня Анна. — Тебя к телефону.

— Кто там еще? — пробормотал я, с трудом отрывая голову от подушки.

— Этот, из «Фонаря». Эрик Рой.

Сон как рукой сняло.

Рой?!

Неужто Карл и у него начудить успел?! Вот и помогай после этого людям!

Я откинул одеяло и прошлепал босыми ногами на кухню. Там взял лежавшую на столе рядом с телефонным аппаратом трубку и произнес:

— Алло!

— Виктор, ты кого ко мне отправил?

— А что такое? — обреченно выдохнул я в ответ.

— Этот чудик просадил за ночь семь сотен и ушел довольный, будто дорвавшийся до титьки младенец!

Я посмотрел на часы и поморщился:

— Эрик, ты звонишь в такую рань лишь за тем, чтобы сообщить о столь радостном для тебя событии?

— Уже восемь! — заявил Рой. — Нормальные люди давно встали!

— Не путай нормальных людей и людей обычных, — поморщился я и попросил: — Ладно, выкладывай, чего хочешь?

Эрик помялся, потом несколько неуверенно сказал:

— Виктор, мне не нужны проблемы, понимаешь? А любая заминка с возвратом проигрыша — это проблема почище занозы в заднице. Такие вещи очень плохо сказываются на бизнесе. Поэтому если скажешь, сколько твой приятель может позволить себе проиграть, мы заранее исключим вероятность привлечения специалистов по взысканию задолженности…

— Хорошо, узнаю. Это все?

— Да.

— Не звони больше в такую рань.

Я повесил трубку и, страдальчески морщась, помассировал виски.

— Что-то случилось? — забеспокоилась подруга.

— Ерунда, — отмахнулся я. — Поспать не дали.

— Кофе сделать? — предложила девушка.

— А ты не опаздываешь?

— Для тебя у меня всегда найдется время! — рассмеялась Анна. — Яичницу?

— Было бы здорово.

Я отправился в ванную комнату, забрался под душ и какое-то время просто обливался холодной водой, пытаясь прийти в себя. После вытерся, обернулся махровым полотенцем и вернулся на кухню.

— Поспал бы еще, — предложила стоявшая у плиты Анна.

— Посплю, — кивнул я, любуясь девушкой.

А полюбоваться было чем. Даже в бесформенном домашнем халате она могла дать фору любой модели, а уж когда наряжалась в узкую юбку, блузку и облегающий жакет, от нее и вовсе глаз было не оторвать.

Высокая, светловолосая, с тонкими чертами лица и спортивной фигурой, Анна Соркин благодаря состоянию отца входила в список самых завидных невест города, но свадьбе с каким-нибудь богатеньким франтом и роскошному пентхаусу в центре предпочла работу обозревателя «Осеннего вестника», меня и скромную съемную квартиру в далеко не самом престижном районе города.

Мне было хорошо с ней. Думаю, ей со мной тоже.

— О чем задумался? — обернулась девушка, словно почувствовав пробежавший по спине взгляд.

— Так, — покачал я головой. — Ерунда, — и зевнул. — Да, кстати! Прочитал твою статью, просто какой-то провидец этот Волин!

— Или везунчик, каких свет не видывал, — рассмеялась Анна, выключила плиту и с отвращением просунула руку в длинную перчатку, прорезиненную ткань которой расчертили серебристые алхимические формулы. Девушка неуверенно взялась за ручку встроенного в стену хранилища, и я поспешил подняться из-за стола.

— Что достать? — оттеснил ее в сторону.

— Молоко, — попросила подруга. — Жуткая штука, до сих пор никак не привыкну.

— С перчаткой-то какие проблемы? — Я запустил руку в заполненное безвременьем нутро хранилища, нашарил бутылку молока и выставил ее на стол.

— Страшно, — созналась Анна и пожаловалась: — Тебе хорошо, а меня просто дрожь бьет, когда что-то доставать приходится.

— Привыкнешь.

Заполненные безвременьем хранилища были последним достижением алхимической мысли. И, надо сказать, достижением весьма удобным — помещенные туда продукты сохраняли все свои первоначальные свойства, не нагревались, не остывали, не портились. Свежая выпечка могла пролежать так год и при этом остаться мягкой и теплой, будто только достали из печи.

Удобно? Удобно. Но еще более дорого.

Не окажись у меня хороших знакомых в алхимической мастерской, где клепали эти чудо-агрегаты, подобную покупку я бы не потянул даже в кредит.

Анна добавила в кофе молоко, переложила яичницу из сковороды на тарелку и убежала одеваться.

— Как прошла ночь? — уже из комнаты крикнула она.

— Пообщался с Крамером, — ответил я, убирая запотевшую бутылку обратно в хранилище.

— Брр, — поежилась забежавшая за сумочкой Анна. — Жуткий тип.

— Скажешь тоже!

— Хорошего человека Могилой не назовут.

— Это да, — усмехнулся я.

Прозвища к инспектору и в самом деле прилипли не самые благозвучные. За глаза его звали Могилой и Мигренью; откуда это пошло — понятия не имею. Не то чтобы причин называть так Петра не было вовсе, скорее уж их имелось слишком много.

— Все, пора бежать! — Анна поцеловала меня в щеку и посмотрелась в зеркало. — В девять оперативка у главного редактора, еще накраситься успеть надо.

— Ты и так там самая красивая.

— Только там? — возмутилась подруга.

— И там, и вообще.

— Нет предела совершенству!

— Счастливо.

— Чао, любимый! — Девушка послала мне воздушный поцелуй, выпорхнула в прихожую, и почти сразу оттуда послышался стук захлопнувшейся двери.

Расслышав явственный щелчок замка, я спокойно отпил кофе, отставил кружку в сторону, но только взялся за нож и вилку, как начал надрываться телефонный аппарат.

— Да? — раздраженно рявкнул я в трубку.

— Виктор, ты дома? — послышался несколько нелогичный в этой ситуации вопрос.

— Слушаю тебя, Алекс, — сбавил я тон. И раз уж справился с искушением утопить рычажки телефона, то вынужден был поинтересоваться грядущими неприятностями: — Что опять стряслось?

Именно — стряслось, и никак иначе.

Алекс Бриг был моим хорошим другом, и, пребывая в здравом уме и трезвой памяти, он никогда бы не стал названивать в восемь утра, чтобы просто поболтать о пустяках. Всем моим друзьям и даже просто знакомым давно известно, чем чреват столь опрометчивый поступок. Мне ведь вовсе нетрудно нанести ответный визит вежливости часика так в два ночи… или в три…