Охотник за смертью. Война - Саймон Грин Страница 8

– Я Джек Рэндом. Пришел поговорить с ним о планах нового Восстания против Империи.

Женщина внезапно улыбнулась, и ее глаза потеплели.

– Что ж, это не пустяк. Меня зовут Мадлен Скай. Входите. Извините мою осторожность, но к нам не каждый день заявляется живая легенда.

Она отступила, Рэндом вежливо поклонился и вошел в узкий и темный коридор. Плащ и меч он повесил, не дожидаясь приглашения, и позволил Скай провести его через холл в уютную гостиную, освещенную только масляными лампами, излучавшими мягкий жирный свет. Три стены были заняты рядами толстых книг в кожаных переплетах, а на четвертой была развернута экспозиция долго бывшего в употреблении холодного оружия – от узких кинжалов до огромного обоюдоострого боевого топора. Пламя уютно потрескивало за решеткой большого камина, увенчанного резной доской темного дерева в готическом стиле. На верху каминной доски стояли часы, помещенные в брюхо вырезанной из Дерева собаки с безобразной мордой. Ее глаза и вывалившийся из пасти красный язык двигались туда-сюда в такт тиканью часов. У камина в большом мягком кресле сидел старик с отсутствующим взглядом. Когда-то это был крупный мужчина, но могучие мускулы, украшавшие его фигуру в молодости, медленно исчезли с годами, и теперь одежда на нем болталась. По бокам изможденного лица свисали длинные пряди тонких седых волос. Мадлен Скай встала около кресла – достаточно близко для защиты.

– У нас гость, Дональд.

– Вижу, женщина. Я еще не слепой. И из ума тоже не выжил. Думаю, это кто – то важный, а не то ты послала бы его куда следует. – Он посмотрел на Рэндома долгим взглядом и нахмурился. – Я тебя откуда-то знаю. Никогда не забываю лиц.

А затем его взгляд прояснился, и он внезапно поднялся из кресла.

– Мой Бог, этого не может быть. Джек? Это ты, Джек? Будь я проклят, это ты!

Он широко улыбнулся и приблизился, чтобы взять протянутую руку в обе свои. Большие морщинистые ладони обхватили руку Рэндома.

– Джек Рэндом, чтоб я так жил! Какого черта ты здесь делаешь?

– Ищу старых друзей, – ответил, улыбаясь, Рэндом. – Сколько лет, сколько зим, Дональд!

– Чертовски много. Садись, садись, и дай мне на тебя посмотреть.

Джек установил кресло по другую сторону камина и сел, вежливо сделав вид, что не заметил, как осторожно, с легкой помощью Мадлен, опустился в свое кресло Дональд Ройал. Дональд изучал Джека острым, оценивающим взглядом. Никакой мути в этих глазах не осталось, будто одно воспоминание о том, каким он был когда-то, зарядило Дональда энергией. Мадлен отошла, чтобы дать им свободно поговорить, но остановилась в дверях, небрежно прислонясь к косяку. От Рэндома не ускользнуло, что ее рука по-прежнему покоится около бластера. Он тепло улыбнулся Дональду.

– Отлично у тебя здесь. Удобно. Мне нравятся твои часы.

– Правда? – спросил Дональд. – Сам-то я видеть их не могу. Но это была любимая вещь моей последней жены, и у меня не хватило духу их выбросить. Хорошо выглядишь, Джек. Ведь лет двадцать прошло с тех пор, как я последний раз тебя видел в этой же комнате и в этом же дурацком кресле. Такой ты был тогда живой и молодой бунтарь, так полон надежд и задора, что даже я не смог устоять. Дал тебе все золото, что у меня было, и имена всех, кто только мог бы к тебе прислушаться. Я бы и сам с тобой пошел, но даже тогда я уже был староват и слабоват для приключений. У тебя был дар убеждения, Джек. А я никогда не мог противиться плутам, умеющим внушать доверие.

– Ты был одним из первых, кто действительно в меня поверил, – сказал Рэндом. – Я никогда этого не забывал. Как и того, что ты не полетел со мной на Лайонес. Дела там пошли плохо с начала и до конца. Я был молод и неопытен, только еще искал путь. Мы одержали несколько побед, но в последней битве были разгромлены и обращены в бегство. Я бежал, спасая жизнь, пока отличные люди ценой своей жизни выигрывали для меня время. Но мы все-таки нанесли удар во имя свободы. И заставили Железную Суку испугаться, пусть и на миг.

– Я помню Лайонес, – отозвалась от двери Мадлен. – Ваша армия была разбита вдребезги, каждый десятый житель повешен за соучастие в измене, а выжившим в два раза увеличили налоги на следующие десять лет. Эти последние могли бы сказать, что на Лайонесе до вашего Восстания было лучше.

– Не обращай внимания на Мадлен, – заметил Дональд. – Она не верит в такую роскошь, как оптимизм и добродетель. Ее хлебом не корми, дай только заметить темную изнанку жизни. Она меня убедила вернуться к работе и вместе с ней заняться частным сыском. Я работаю мозгами, а Мадлен разбирается с плохими парнями. Должен сказать, за этот последний год я снова почувствовал себя живым, как уже сто лет не чувствовал. Жизнь на покое не для меня. Она еще настаивает на том, чтобы быть моим телохранителем, хотя я и сам пока не забыл, как держать меч.

– Уверен, что она истинный профессионал, – сказал Рэндом. – Мне нужно с тобой поговорить, Дональд.

– Конечно, Джек. Много что за это время случилось, что надо обсудить. Двадцать два года уже, как мы не виделись. Я вообще-то следил за тем, что ты делал, но до Миста новости доходят не быстро. Ты ничуть не изменился, Джек. В отличие от меня. Как ты сумел остаться таким молодым? Когда мы впервые встретились, тебе было под тридцать, и вроде бы ты с тех пор не постарел ни на день.

– За это спасибо нескольким полным регенерациям, через которые я прошел, – ответил Рэндом. – И немножко еще – пластической хирургии. За старым бунтовщиком народ не пойдет. Не секрет, что у меня было несколько серьезных провалов. Пусть с виду я молод, но кости знают правду. И все равно я – это я. Тот же профессиональный бунтарь, готовый бороться за правду и справедливость всюду, где есть намек на такую возможность. Мое дело осталось прежним, Дональд, и, как тогда, мне нужна твоя помощь.

Дональд вздохнул и удобнее устроился в кресле.

– Боюсь, Джек, сегодня я мало чем могу помочь. Я все еще вхожу в городской Совет, но больше особенно не интересуюсь политикой. А это значит, что мое влияние очень несущественно. Иногда я встреваю – только для того, чтобы напомнить, что я еще не умер, и стараюсь внести свой небольшой вклад в дело правды и справедливости в качестве частного детектива. Но, по правде говоря, все самое важное в жизни города проходит мимо меня. Могу дать тебе имена и адреса нескольких человек, которые могут захотеть тебя выслушать, но мое имя – совсем не та рекомендация, что была, когда ты последний раз сюда заглядывал. Мистпорт еще более холоден и циничен, чем мы с тобой помним.

– Ты мог бы поручиться за меня перед Советом, – предложил Рэндом. – Наверняка кто-нибудь спросит, тот ли я, за кого себя выдаю. Если бы ты публично удостоверил мою личность, это бы сильно помогло.

– Нет проблем, – ответил Дональд. – Пусть я не так молод, как был, но с глазами и памятью у меня все в порядке. Без сомнения, ты – Джек Рэндом, тут я готов дать голову на отсечение.

– Не торопись, – вступила в разговор Мадлен. – Вид – это еще не все. Ты сам сказал, что он выглядит уж очень молодо. Откуда нам знать, что он не клон?