Утрата и обретение - Алан Дин Фостер Страница 8

У него остались брикеты, которые можно съесть позднее. Он не знал, когда его накормят в следующий раз, поэтому решил оставить себе запас. Немного погодя круглый участок снова погрузился в глубину, а потом появился, но на этот раз без подноса и скатерти. Гравий и песок вернулись на прежнее место. Уокер задумался: куда делся этот механический официант? Как готовили эту еду? Кто принимал решение, что она пригодна для человека? Размышлял он недолго. Пока ему слишком мало известно о пришельцах, не надо делать поспешных выводов.

Остаток дня Уокер бродил по отведенному ему пространству (в существовании которого он не сомневался), исследуя его протяженность и отыскивая возможные бреши в заградительном электрическом поле. В конце концов, сам факт его пленения отнюдь не означал, что его похитили с Земли. «Может быть, пришельцы окопались на нашей планете, — думал Маркус, — или у них есть укрытие где-нибудь в Гималаях, или (что было бы хуже для бегства) на океанском дне».

Может быть, инопланетянам просто хочется пообщаться, говорил себе Уокер, сидя перед палаткой и глядя на неправдоподобно реалистический муляж солнца, садившийся за муляж дальних гор. Правда, до сих пор никто из пришельцев не проявлял желания с ним пообщаться. И это понятно, потому что общительные существа не рыскают по Земле, похищая тех, с кем хотят поболтать. Уокер изо всех сил пытался наилучшим образом истолковать положение, в которое попал, но это давалось ему с большим трудом.

Как это ни удивительно, но ночью он спал, и даже прекрасно выспался. Проснувшись, он не сразу вспомнил, где он и что с ним произошло. Выйдя из палатки, он увидел ту же фиктивную сойку Стеллера, ругающуюся со страдающим несварением желудка бурундуком за мнимый орех. В полусне Уокер решил, что его похитители навсегда зафиксировали одну и ту же сцену. Он хихикнул. Надо серьезно поговорить с главным надзирателем и попенять ему на неудачное программирование.

Собственный смех напугал Уокера. Несомненно, безумие будет неплохим развлечением для его похитителей, и они, пожалуй, усомнятся в состоянии здоровья своего пленника. Перспектива стать объектом медицинского обследования со стороны гигантских пурпурных, покрытых бугристой кожей чужаков, вооруженных, наверное, незнакомыми инструментами, отнюдь не прельщала Уокера, и он решил сохранять — насколько это возможно — вид абсолютно здорового человека.

Спустившись на берег перенесенного в его мир куска озера, Маркус ополоснул лицо прозрачной холодной водой. Это немного помогло. Вернувшись к палатке, он заметил двух пришельцев, наблюдающих за ним из коридора, образовывавшего четвертую сторону его более или менее квадратного пространства. Глядя на них, Уокер не смог разобрать, те ли это инопланетяне, которых он видел накануне, или другие.

Войдя в палатку, он наскоро оделся. А когда снова вышел, пришельцы все еще находились на прежнем месте и продолжали, не двигаясь, смотреть на него. Поколебавшись, Уокер направился к ним, держась на некотором отдалении от заградительного поля, расположение которого хорошо помнил со вчерашнего дня.

Панорамные глаза не мигая следили за продвижением Маркуса Уокера. Этот взгляд, пожалуй, нельзя было назвать холодным. Он слишком плохо знал пришельцев, чтобы приписывать их внешности какие-то эмоции. Однако этот пронизывающий, неотвратимый взгляд нельзя было назвать и теплым.

— Привет.

Никакой реакции не последовало. Не было даже предупреждения о «соответствующем поведении». Слуховые органы на вершине конического черепа гипнотизировали своей пульсацией, словно меняющие цвет актинии.

— Кто вы? Зачем меня похитили? Где мы? Мы на Земле — на моей родной планете? Движемся ли мы куда-нибудь?

Так как вчера он хорошо их понял, то разумно было бы предположить, что и они его понимают. Но удостовериться в этом он не смог, потому что пришельцы не ответили. Посмотрев на него еще с минуту, они повернулись и заковыляли по коридору в том же направлении, что и вчерашняя парочка. На ногах пришельцев — он успел это заметить — были сегодня не пластиковые ласты, а нечто похожее на большие темные носки. Эти носки издавали едва слышный шорох, когда их обладатели, переваливаясь из стороны в сторону, шагали по коридору. Растерянный и обозленный Уокер с удивлением обнаружил, что слышит все звуки, раздающиеся за границей, обозначенной электрическим полем. Это означало, что воздух свободно циркулирует между недоступным для него коридором и его клеткой. Несмотря на совершенно иное телосложение пришельцев, можно было с уверенностью предположить, что оптовые торговцы из Чикаго и пурпурные пришельцы бог-знает-откуда питаются одними и теми же эфирными соками.

Он прошел вперед, насколько это было возможно, подойдя почти вплотную к заграждению. Заглядывая в коридор, он принялся подпрыгивать и размахивать руками над головой.

— Эй, эй! Поговорите со мной! Скажите мне хотя бы, что происходит! Скажите хоть что-нибудь, черт бы вас побрал!

Но ни кипевший гнев, ни жесты, которыми он сопровождался, не заставили уходивших пришельцев даже обернуться. Они ушли, и Уокер снова остался один.

Дни шли за днями. Время от времени из коридора выходили наблюдавшие за ним пришельцы. Некоторых Маркус уже стал узнавать. После нескольких бесплодных попыток завязать с инопланетянами контакт он надулся и весь день просидел в палатке. Такое поведение не понравилось пришельцам, и наказание последовало незамедлительно. Брикеты и вода в течение двадцати четырех часов так и не появились на поверхности. Пришельцы оставили его со скудным запасом крекеров и консервов. Воды было в избытке благодаря сохраненному пришельцами кусочку озера, но и его они могли убрать с той же легкостью, с какой лишили его брикетов. Намек был понят безошибочно. Лучше играть в эту игру, пусть даже она приводит его в ярость, заставляя чувствовать себя животным в клетке зверинца.

Животное в зверинце. Это была не слишком приятная мысль. Но исключить ее Уокер, к несчастью, не мог. Эта мысль будет сверлить мозг до тех пор, пока кто-нибудь из пришельцев не снизойдет до разговора с ним и не скажет о том, с какой целью его похитили из родного дома. Нет, не из дома, мысленно поправил он себя. Случилось так, что они захватили его в палатке на берегу озера в Сьерра-Неваде. Этот уголок они и воспроизвели для места его заключения. Он искренне пожалел о том, что они похитили его не из роскошных номеров отеля «Времена года».

Все это продолжалось две недели, потом пошла третья. К этому времени гнев уступил место меланхолии и отчаянию. Он был совершенно один, судьба его неизвестна, будущее не сулило ничего хорошего. Однажды ночью, наплевав на тот несомненный факт, что за ним следили круглосуточно, Уокер предпринял отчаянную попытку добраться до коридора. Электрическое поле, уже давно обнаруженное и исследованное им, как выяснилось, становилось мощнее по мере того, как он проникал в него. Мало того что оно его парализовало, так еще и отшвырнуло назад, в предназначенный для него загон. Это был единственный раз, когда он попытался с разбега преодолеть окружавший его барьер. На что он рассчитывал? Ведь он знал, что заграждение сплошное, начинается со дна озера и заканчивается на такой высоте, до которой он не сможет допрыгнуть или долезть по дереву. Он не мог ни подкопаться под поле, ни перепрыгнуть его, ни пробежать сквозь него.