Круто ты попал! - Александра Шервинская Страница 8

– На кладбище, – честно ответил Огюст, обозревая уходящие в туманную бесконечность ряды могильных холмиков и чахлых деревьев, и, зябко поёжившись, добавил, – на очень большое кладбище.

– Ну, раз похоже, так, может, это оно и есть? – предложил свою версию происходящего по-прежнему невидимый обладатель голоса.

– А зачем здесь такое огромное кладбище? – дрогнувшим голосом спросил Огюст, нервно озираясь в поисках непонятно куда спрятавшегося собеседника.

– Да как тебе сказать, – задумчиво протянул голос, и молодой человек почувствовал, как его лица словно коснулась невидимая рука, ледяная, мёртвая, жуткая…

– Не трогайте меня! – взвизгнул Огюст и замахал руками, как будто стараясь отогнать то страшное и непонятное — а оттого ещё более жуткое — нечто, которое кружило вокруг него.

– Тебя никто и не трогает, – по-прежнему с пугающей мягкостью ответил страшный голос, – а знаешь, почему?

– Нет! Я не хочу ничего знать! Я не хочу вас слушать! – крикнул перепуганный Огюст, совершенно забывший и о лентах, и о кружевах, и об эксклюзивных перчатках.

– Потому что нам нечем тебя потрогать, – прошептал ему кто-то невидимый, обдав ухо промозглой сыростью, – но зато мы можем…

Что могут страшные обитатели этого кошмарного места, Огюст слушать не стал, а побежал, поскальзываясь и спотыкаясь, по грязной тропинке обратно, к воротам, через которые вышел. Пусть там этот странный воин, пусть там идиотские правила, но там нормальные живые люди! Он согласен подождать пару дней или даже три дня, пока отец не остынет и не пришлёт за ним. Верить в то, что лорд казначей на самом деле подписал бумаги и оставил его тут на целый год, Огюст категорически отказывался. Он единственный сын, отец его любит и никогда так не поступит с наследником. Ведь не поступит же, правда?

Место, где располагались ворота, он увидел сразу же: их сложно было не заметить, так как возле створок аккуратной пирамидой были сложены его вещи. Три одёжных сундука, несессер, зеркало в футляре — старинная работа, между прочим! — и сундучок с драгоценностями. Сами ворота были прочно и однозначно заперты, а на стук никто и не подумал отозваться.

– Эй, кто там есть! – позвал Огюст, чувствуя себя совершенно по-дурацки: он, сын королевского казначея, стоит в какой-то немыслимой глухомани перед запертыми воротами под начинающимся дождём. Рядом сложены его вещи, но нет ни одного лакея или слуги, чтобы перенести их под крышу или накрыть чем-нибудь. Сундукам-то всё равно, а вот бархатный футляр для зеркала может намокнуть, да и лакированному сундучку с драгоценностями дождь явно будет не на пользу.

– Вам помочь, господин? – раздался неожиданно мелодичный голос, и Огюст, резко повернувшись, увидел удивительной красоты девушку, которая стояла по щиколотку в траве и с нежной улыбкой смотрела на него.

– Кто вы, очаровательная незнакомка? – несмотря на весь ужас ситуации, в которой он оказался, Огюст не смог не оценить того, насколько девушка была хороша собой. Платье, сшитое по моде прошлого века, ничуть её не портило. Наоборот, оно придавало ей некий тонкий, словно шлейф дорогих духов, шарм, не отреагировать на который молодой человек просто не мог.

Он отвернулся от сложенных вещей и направился в сторону по-прежнему стоящей в траве незнакомки. Мелькнула раздражённая мысль о том, что ему встретилась удивительная красавица, а он выглядит неподобающим образом: на лентах пятна, перчатки перепачканы, локоны из-за дождя намокли и наверняка обвисли…

Протянув девушке руку, Огюст проговорил:

– Леди, прошу вас, выходите — вот моя рука. Вам наверняка очень неудобно и мокро стоять в траве, я уверен, что ваши туфельки промокли.

Но красавица почему-то не торопилась принимать протянутую руку, и Огюст досадливо поморщился: разумеется, какая же леди позволит себе взяться за такую грязную ладонь. Он торопливо стянул лайковую перчатку и снова протянул девушке руку. Она странно посмотрела на него, и Огюсту показалось, что в её глазах вспыхнул и тут же погас зелёный огонёк.

– Благодарю вас, – красавица беспомощно улыбнулась и потянулась к руке, но не смогла достать, – ах, не могли бы вы подойти немного ближе? – Попросила она, глядя на него своими удивительными глазами, полными мольбы и неясных, но оттого ещё более соблазнительных, обещаний.

Молодой человек сошёл с тропинки и, чувствуя, как стремительно промокают подошвы его лакированных туфель, приблизился к попавшей в беду красавице. В его голове не было уже никаких мыслей кроме одного всепоглощающего желания помочь девушке, дать ей дотронуться до его руки.

– Стоять! – прогремело неожиданно где-то прямо над его головой, и не ожидавший этого Огюст поскользнулся на мокрой траве и рухнул на спину, очень больно при этом ударившись.

– Ты что творишь, Кармелла?! – между ним и красавицей встал тот самый воин в рогатом шлеме, с которым Огюст разговаривал во дворе и который указал ему путь к воротам. – Ты что, забыла договорённости? Путники, идущие в академию, неприкосновенны! Документ подписан ректором Теодором и королевой Лимейной!

– Но там ничего не говорится о тех, кто идёт из академии! – резким голосом ответила верзиле в кольчуге невидимая сейчас девушка, и Огюст вздрогнул, услышав этот неприятный, какой-то визгливый голос. Та красавица, к которой он шёл, говорила совсем по-другому: её голос был подобен журчанию ручейка в знойный день…

– Ты видишь, где его вещи? – строго спросил воин, и ему в ответ раздалось шипение, напоминающее змеиное: Огюст однажды слышал, как шипят змеи, когда в их замок завернул с представлением бродячий фокусник. – Он ещё не в академии, значит, он идёт в неё, а не обратно. Ты нарушила правила, Кармелла, и я вынужден буду сообщить Лимейне или Оскару.

– Ну, Биэль, – в резком голосе послышались умоляющие нотки, – пожалуйста, давай договоримся. Ты же понимаешь, что я ничего плохого этому толстяку не сделала бы, просто... ну зачем ему столько крови? Если бы он поделился ею, с ним ничего бы не случилось, а мне было бы хорошо…

Пока здоровяк, которого, как оказалось, звали Биэлем, выяснял отношения с какой-то непонятной Кармеллой, Огюст, кряхтя и потирая ушибленный бок, осторожно поднялся на ноги, стараясь даже не смотреть на то, в каком состоянии его костюм. Выпрямившись, он выглянул из-за воина, чтобы убедиться в том, что с девушкой всё в порядке и неведомая Кармелла не смога ей навредить.

Каково же было его изумление, когда он увидел, что красавицы нет и в помине: перед Биэлем стояло нечто, лишь отдалённо напоминающее ту девушку, которая так очаровала Огюста. Нежная алебастровая кожа оказалась серой, да ещё и покрытой мутно-зелёными пятнами, при виде которых Огюст почувствовал подступающую тошноту. Тонкие пальчики скрючились и украсились длинными и явно острыми когтями, а в глазах вспыхивали болотные огоньки.

– Ничего личного, мальчик, – неожиданно сказало ему это существо, – обычный естественный отбор, при котором выживает сильнейший. И это однозначно не ты, – она пренебрежительно смерила его взглядом, и Огюст впервые в жизни почувствовал себя неловко. – Сегодня тебе просто повезло: Биэль оказался рядом. Но он не будет пасти тебя постоянно, рано или поздно ты выйдешь за периметр…