В интересах государства-1. Дакия - Алекс Хай Страница 8

В плохо освещенной комнатке повисла МХАТовская пауза. Я переводил взгляд с Денисова на Грасс. Константин смущенно уставился в пол, а Анька, наоборот, с вызовом и легкой, почти джокондовской полуулыбкой глядела на меня.

Ну и кто тут кого, блин, соблазнил?

Только сейчас я заметил, что, кажется, сорвал парочке настоящее романтическое свидание: на подоконнике возле распахнутого окна стояли два бокала с недопитым вином, на тарелке аккуратной женской рукой была разложена краковская колбаска с каким-то вонючим сыром, из пепельницы торчали тонкие женские сигареты со следами помады. Картину завершал свисавший с люстры черный лифчик. Кружевной и явно очень дорогой.

— Ну что ты смотришь на нас как баран на новые ворота? — наконец нарушила молчание Грасс и потянулась за одеждой. — Да, это именно то, о чем ты думаешь.

Мы с Денисовым синхронно отвернулись, позволяя девушке одеться. Качнулась люстра — Аня сняла бюстгальтер, затем последовало несколько шорохов — и вот она уже стучала каблучками, застегивая босоножки.

Я осторожно повернулся и убедился, что не застал ее врасплох. И, честно говоря, немало удивился тому, как она выглядела. Никакого привычного готического макияжа с потекшей тушью и густо накрашенными глазами. Наоборот, Грасс явно готовилась — примарафетилась, выбрала короткое обтягивающее платье, чтобы выгодно подчеркнуть длинные ноги и стройную фигуру, надела изящные украшения, даже прихватила малюсенькую сумочку на цепочке.

Впервые я видел Аньку такой. Не знаю, что у них там творилось с Денисовым, но это наверняка должно было что-то значить. Другой вопрос — что именно и для кого?

Аня тем временем долила вина в бокал, осушила его залпом и, пригладив растрепавшуюся прическу у маленького зеркала, процокала на высоченных шпильках мимо нас. Уже с новой тонкой сигареткой в руках.

— Думаю, вам нужно поговорить наедине, — нахально улыбнулась она, но я заметил в ее глазах смятение. Значит, тоже нервничала. — Ладно, всем пока.

Уже в коридоре она послала нам обоим воздушный поцелуй и скрылась за входной дверью. Я услышал торопливый стук каблуков на лестнице, затем сосчитал до пяти и пошел в прихожую, чтобы запереть дверь.

Когда я вернулся, Денисов, все еще обмотанный в простыню, сидел возле окна и теребил недопитый бокал в руках.

— Не будь твой визит связан с Отделением, клянусь, Соколов, я бы тебя лично придушил.

— У ищеек личной жизни нет, — хмуро отозвался я и зажег яркий свет. Люстра вспыхнула аж пятью лампочками, и Костя болезненно зажмурился. — К тому же я тебя предупредил, что скоро заеду. Специально же предупреждал, как раз на случай подобного!

— Сволочь…

— Ага. Изверг и фашист, — ответил я и бросил ему брюки. — Срам прикрой. Я на твою задницу уже вдоволь насмотрелся на маскараде у Юсупова. На бис показывать не нужно.

Денисов допил свое вино, обреченно вздохнул и принялся одеваться. Я тем временем заправил кровать, накинул покрывало и уселся.

— Ничего не хочешь мне рассказать, Костик?

— А должен?

— Вообще-то Аня — моя подруга, — серьезно ответил я. Сейчас стало как-то не до шуток. — Мне небезразлично то, что с ней происходит. Так что будь любезен объяснить, что это было.

Денисов долго не отвечал. Даже одевался нарочно очень медленно — тянул время, зараза такая. Ну уж нет, дружок. Хочешь лобызать моих подруг — имей смелость отвечать по совести.

— Кофе будешь? — нашел еще одну отмазку Денисов.

— Да.

— Тогда идем на кухню. Пока буду варить, все расскажу.

Прихватив грязную посуду, мы переместились на небольшую кухоньку. Квартира, которую снимал Денисов, в старые времена явно предназначалась для слуг или низших чинов — слишком уж все здесь было тесным, невзрачненьким. Не чета длиннющим анфиладам господских палат вроде квартиры Корфа, что могли занимать целый этаж.

Костя зажег газовую плиту и принялся возиться с туркой.

— Ты умеешь варить по-восточному? — искренне удивился я.

— А что, думаешь, я настолько жопорукий, что мой предел — яичница?

— Если честно, так и думал. Умеешь ты удивлять, Денисов.

Хозяин отмерил нужное количество кофе, смешал с холодной водой и, добавив какие-то ароматные специи и сахар, поставил медную турку на конфорку. А сам, поглядывая на плиту, переместился ко мне за маленький столик. Я как раз стащил кусок колбасы — опять не ел с самого утра.

— Не знаю я, как о таком рассказывать, — смущенно начал Костя. — О таком вроде и вовсе говорить не принято. К тому же нравы нынче хоть и стали посвободнее, но все равно никакие добрачные связи не приветствуются.