И.о. поместного чародея - Мария Заболотская Страница 8

— Ну, задница крылатая, будешь еще кур таскать?! — заорала я и пнула гарпию пониже спины что было сил.

Гарпия отчетливо икнула и по красивой дуге перелетела через забор. По звонкому плюханью я определила, что приземлилась она аккурат в канаву, отделявшую наш двор от крестьянских огородов.

Свое славное деяние я сопроводила забористым выражением, которому научилась позавчера от одного своего приятеля. Вряд ли гарпия могла оценить всю глубину этой метафоры, однако не сказать ей этого напоследок я просто не могла.

— Всемилостивые боги! — охнула какая-то баба за забором, из чего я сделала вывод, что мои слова услышала не только гарпия.

— Вот, — назидательно сказала бабушка, когда я, растрепанная и красная, тяжело дышащая, но довольная, подошла к крыльцу. — И ты еще будешь со мной препираться! Поездка в Изгард просто необходима! Я не желаю видеть, как моя внучка превращается в существо, способное напасть на гарпию с тяпкой и при этом выражаться, как извозчик. Тебе не место в этой дыре. Такой образ жизни действует на тебя разлагающе. Я вижу, куда движется дело. Сначала гарпии, потом мантикоры с волкодлаками… А затем ты нацепишь на себя шкуру какого-нибудь зверя, убитого и освежеванного тобой собственноручно, заткнешь за пояс фамильный кинжал и заявишь, что хочешь податься в воительницы! И я не смогу ничего с этим поделать — у нас в семье уже были подобные случаи. Я и подумать не могла, что ты унаследуешь эту черту от прабабки Гизельды. Нет, пока я жива, этого допустить нельзя! Только Изгард! Ты из тех людей, которые необратимо дичают вдали от цивилизации…

И с этими словами бабушка снова скрылась из виду. Я еще успела услышать, как она бормочет себе под нос: «Анрио, должно быть, переворачивается в гробу! С тяпкой на гарпию! Крылатая задница!..»

Я с досадой швырнула тяпку в лопухи. Огорчение бабушки мне было непонятно и оттого раздражало вдвойне. А тут еще выходит, что и батюшка должен от моего вида ворочаться в могиле. Из-за чего, спрашивается? Я только что избавила деревню от напасти, героически сразилась с чудовищем… И ни слова благодарности! Неужели из-за бранных слов, которые я не смогла удержать при себе? Быть может, если бы я вступила в бой, вооруженная подобающим оружием и не честила гарпию по матушке, это бы произвело более благоприятное впечатление? Ведь все герои идут на монстров с мечом или арбалетом, о чем даже песни потом слагаются…

Эту версию стоило обмозговать. Так, значит, в доме имеется фамильный кинжал? Как же это я его раньше не нашла…

Вот так я и отправилась в свое второе путешествие, даже не успев добраться до того самого кинжала. Путешествие это было ничем не приятнее первого. Точно так же я сидела на телеге, свесив ноги, на этот раз обутые в тупоносые башмаки с огромными пряжками, и разглядывала дорожную пыль. Вдоль дороги тянулся лес, над дорогой тянулось небо, и ровным счетом ничего приятного ни по сторонам, ни над головой я не видела. Было очень жарко.

Потом мы прибыли в Артанд, средней руки городишко, давший название целой провинции. Ничем особым он похвастаться не мог: деревянные дома, кучи мусора на мостовой и свиньи в грязных лужах. Но я до того никогда не видела города, и даже артандские улицы меня поразили. Столько народа я не видела за всю свою жизнь. Никто не здоровался друг с другом, все куда-то торопились и ровным счетом ни на что не обращали внимания.

Я разглядывала яркие вывески лавок, наряды встречных, черепицу на крышах и постепенно осознавала, что действительно многого еще в этом мире не видела.

— Это еще что, — сказала бабушка, заметив мое вытянувшееся лицо. — Вот приедем в Изгард, увидишь, что такое город!

И мы поехали дальше; в полдень в Изгард отправлялся дилижанс. В душном и тесном дилижансе немилосердно трясло, но во мне уже зажглась искра любознательности, на которую так уповала бабушка.

До Изгарда мы ехали два дня. Я чувствовала, что еще немного, и я не выдержу этой тряски. Когда мы наконец прибыли и я выбралась из темного нутра дилижанса, мне показалось, что и мостовая подо мной трясется.

— Скоро ты увидишь своего дядю! — преувеличенно радостно сказала бабушка, и меня тут же посетило подозрение, что дядюшка нам рад отнюдь не будет. — Его зовут Бернардом, он брат твоего покойного отца, — рассказывала бабушка, пока мы шли по узкой, вымощенной камнем улице. — У него есть двое детей — твои кузены. Мари старше тебя на год, ты ее, быть может, и помнишь, а Ивэнсу сейчас шесть. Жену дяди Бернарда зовут Вивиана. Вот посмотришь, тебе они понравятся!

Я вертела головой по сторонам, не слишком вслушиваясь в бабушкины слова, и не уставала поражаться. Вокруг творилось что-то потрясающее!

Десятки людей шли вместе с нами по улице, обгоняя нас, толкаясь и подозрительно косясь, если я начинала слишком уж пристально рассматривать их одежду. Иногда раздавался окрик, люди расступались, пропуская богатую карету, и шли дальше как ни в чем не бывало. То ли дело я! Бабушка только и успевала, что дергать меня за руку, не давая угодить под копыта лошадей. Потом я увидела стражников в ярких мундирах и сверкающих кирасах. Они были настолько важными, что я даже притихла на время, тем самым облегчив жизнь бабушке на пару минут.

Раньше я и не знала, что на белом свете существуют настолько яркие, красивые наряды — в нашей деревне одежду шили из грубого домотканого полотна, а уж кожаная куртка считалась признаком зажиточности. Тут же в глазах рябило от красного и зеленого бархата, золотой парчи и белоснежных кружев. Попадались, конечно, навстречу нам и серо-коричнево-черные люди, которые ничем не привлекали мое внимание, — то ли дело галуны стражников!.. Но когда я задрала голову вверх, то воспоминания о стражниках и их мундирах сразу поблекли. На балконах богатых домов сидели, обмахиваясь веерами, сказочно красивые девушки и разглядывали прохожих, о чем-то беседуя друг с другом со звонким, серебристым смехом. На их головках сияли драгоценные уборы, а белоснежные плечи были укутаны в прозрачные ткани, которые на ярком солнце горели тысячами искорок. Казалось невероятным, что эти эфирные создания состояли из таких же грубых материалов, что и я.

— Это благородные барышни, — сказала бабушка и прибавила: — Нечего на них так глазеть! По твоим вытаращенным глазам и последний идиот поймет, что мы провинциалы!

Я едва успела отвести взгляд от этих сказочных принцесс, как бабушка с совершенно провинциальным воплем дернула меня за руку. Я только и успела услышать перепуганные и возмущенные крики прохожих, как мимо нас вихрем пролетел всадник на черном коне в роскошной сбруе. Я заметила, что он был гладко выбрит, в отличие от прочих виденных мною мужчин, молод и очень бледен.

— Проклятые чародеи! — проорал какой-то прохожий, не успевший вовремя увернуться и теперь восседающий на груде отбросов, словно на троне.

— Это был чародей? — удивленно воскликнула я.

— Именно, — отозвалась бабушка, недовольно поджав губы. — Вот уж наглецы! Никто им не указ. Чернокнижники! У нас в Арданции ему бы не поздоровилось. Живо бы Инквизиция нашла на этого колдуна управу!