Берсерк забытого клана. Тернии Великого Разлома - Юрий Москаленко Страница 8

Пришлось присесть с усатым на лавочку, да и погода хорошая оказалась, чтобы спешить под крышу дома. Можно и отдышаться немного, особенно после общения с прелестной девушкой.

Да, а как же я отношусь к Ксении, если отбросить все тени условностей?

Можно ли наши взаимоотношения назвать обычной любовью? Может это привязанность, как результат стремительного развития некоторых специфических деталей общения парня и девушки?

Или это порыв безудержной страсти, сработавшей на фоне сексуальных потребностей обоих индивидуумов… Или из-за банального интереса, спортивного характера. Хе-х!

Да кто его знает? Интересно, а она, сама-то, как считает? И кто она? В том смысле, что чин или статус аристократический есть у неё? Может графиня законспирированная, как вариант! А что — вполне себе правдоподобно, не лишена версия определённого смысла. Ведь на службу в то ведомство, где ей отдали предпочтение как агенту с особыми полномочиями, дурёх и простушек не нанимают…

Да ладно… Чего я свою голову золой посыпаю? Пустое всё! Но если Полина взбрыкнёт, то я точно знаю на ком остановится мой выбор. И всё.

— Не пропадёт моя, аднака, от начальника, — Чукча выдернул меня из размышлений. — Честное пречестное! А чего там за суета в доме у антиквара, аднака? — озаботился рыжий и развернул усы над головой, как инопланетянин, сосредоточив внимание на источнике беспокойства.

— Действительно, — я тоже обратил внимание на отчётливые звуки. — Похоже, что в доме разворачивается диспут, готовящийся перерасти в баталию! Пойдём-ка, друг мой усатый, взглянем, чем там мои опричники занимаются, — я поднялся с заснеженной лавки и отряхнулся. — Иначе мы опоздаем и всё интересное пропустим.

— Моя будет незаметная, аднака, — Чукча пришёл к правильному выводу и исчез под своим пологом непроницаемости.

— Молодец, — похвалил я своего фамильяра и потянул на себя дверную ручку.

Когда дверь коридора открылась, я стал свидетелем повышенных тонов в общении, проходящем в общем зале для посиделок, обедов, ужинов и обычных чаепитий. Там затеяли явный спор, посему я моментально преодолел расстояние до этой комнаты и решительно вошёл. Естественно, что своему выражению я придал строгости и даже нахмурил брови. Ну или — как получилось.

— А вот и Феликс, — Годунов младший несказанно обрадовался моему появлению. — Давайте-ка мы у него-то и спросим, не перебор-ли получается с этим женским реквизитом! — завершил он и все присутствующие сконцентрировали на мне своё пристальное внимание.

Я тоже навёл фокус на компанию разномастных бабушек.

Уведенное настолько меня поразило, что я обессиленно опустился на ближайший стул и начал малахольное изучение упомянутого реквизита.

Это… Это, мать его, то ещё зрелище, способное вырвать мозг самому прагматичному физику-ядерщику, математику или любому обладателю обширнейших знаний в самых точных науках.

Короче, любому человеку, полностью обделённому наличием нервных клеток, окончаний, или эмоций для неадекватного восприятия окружения и пространства… Писец!

Взгляд мой зацепился за Ивана, посему осмотр я начал именно с него. Всё вроде нормально. Женское платье, накладной горб и приставной живот, но вот рейтузы… М-да…

Рейтузы мало того, что выглядывают из-под нескольких юбок, так они ещё и натянуты на штаны мага-вольника. Прямо поверх. Плюсом идут утеплённые, высокие ботинки со шнуровкой, созданные и выделанные мастерами по моим эскизам. И это ещё не всё.

За голенищем одного находится крупнокалиберный револьвер искусной работы рунных мастеров-оружейников, презентованный милитаристским кутюрье, Полиной Николаевной Потёмкиной. М-м-м, загляденье такое — что мозгом можно заборы проламывать, запросто! А вот из второго выглядывает навершие рукояти статусного имперского кортика, положенного лицам высшей сословной принадлежности.

— Блеск! Иван — ты точно красавец, и всё правильно сделал, — выдавил я из себя предложение, не скрывая сарказма. — Однако, смею заметить, что ваша шпага на золочёной перевязи, водружённая поверх заплатчатой безрукавки какой-то там бабушки — немного не сочетается с патронташем и кожаными кобурами с револьверами, и с пуховым платочком… Думаю, что всё дело в цвете, — я потеребил подбородок, делая профиль мыслителя.

Проговорив поток комплиментов, я занялся изучением внешности Сэра Рафаэля. Тут всё более правдоподобно. Особенно его трость, с навершием в виде чёрного черепа, изготовленного из башки молодого демона Гарпия. Изучаем реквизит далее…

Гриня поразил меня апостольником, как когда-то носила Марфа в академической больничке. Это в то давнее время лечения последствий моего ранения в сердце. В остальном — копия Годунов! Ну, разве что нет статусного кортика императорской династии, зато есть обрез из двустволки, калибра так десятого или двенадцатого. Если мерить их мерой обычных охотников из моего родного мира. Хотя… Нет, те калибры нервно курят в сторонке.

Артур вырядился статной бабушкой, наотрез упразднив горб и живот из своего образа. Зато, есть изюминка. На его великолепном профиле аристократки Русских полей класно закреплен кокошник…

Тимка, да растудыт твою налево от сарая — бабулька-карлик. Это просто жесть!

— Браво господа и дамы! — выдавил я из себя, практически плача.

— Ну… ребятки и девчатки! Всё! Нет сил моих больше терпеть!

— У-а-а-х-ха-хах-ха-хаха… Г-га… А-а-а-а! Мама роди меня обратно! — я повалился со стула на пол.

Я предался истерическому приступу нескончаемого хохота… Слов нет в запасе, впрочем, как и вообще говорить хоть что-то.

Меня не поддержали, но и не мешали, молча созерцая буйство эмоций. Нахохотавшись вдоволь, я взял себя в руки и вернулся в правильное положение, сидя на стуле.

— Феликс, что-то не так? — осторожно поинтересовался Иван.

— Ну-у-у, как вам сказать, высочество? — я скривил губы и подпёр подбородок ладонью. — Правду если резану — вы за сабельку схватитесь, — я начал критическое глумление над сыном монарха. — Так что я, пожалуй, промолчу.

— Хорошо, — Иван лаконично кивнул. — Окажи милость — возьми всё под свой контроль, — прозвучало мудрейшее предложение, так ожидаемое мной.

— Вот и я так думаю, — Сэр Рафаэль поддержал Годунова в смелом начинании.

— Все присутствующие на это согласны? — громогласно поинтересовался я. — Или есть воздержавшиеся? А? — строгости моей нет предела, что я и отразил и в мимике, и в поведении, как олицетворение угнетателя населения мира.

Молчаливые взгляды исподлобья послужили мне доказательством всеобщего согласия на передачу бразды правления.

И я решительно взял всё в свои руки. Тем более, что у меня-то есть конкретный план, о котором никто и не помышляет.

— Василисушка, милая, — я обратился к пассии Григория, которая всегда присутствовала на наших собраниях, но делавшая это незаметно и никому не мешая.