Прайм-тайм для нечисти - Татия Суботина Страница 8

– Так по личному вопросу. Очень нужно.

Признаваться, что из прессы не спешила, а вдруг, что интересного узнаю? Люди старой закалки вообще плохо относятся к журналистам, не доверяют они нам. И не зря.

– Шо мамку решила сдать? – сразу скривился охранник.

– Нет, с чего вы взяли?

– Знаю я вас, ходють тут, высматривают, а потом сбагривают стариков на постоянку и носа не показывают. Ты их ростишь, ростишь… Тьфу!

– Да я как бы наоборот хотела денег пожертвовать…

Мужчина тут же оживился:

– Так ты из этих что ли?

– Из каких?

– Ну спонсорные которые.

Осторожно кивнула. Мужчина еще сильнее сощурился, осматривая меня внимательным взглядом с ног до головы. Ну да, на богатую дамочку никак не потяну.

– У меня свекровь недавно умерла, – дала ему пищу для размышлений.

– Издевалась над тобой чтоль, а?

– Почему издевалась? – не поняла я. – Деньги завещала для центра.

– Так худая ты шибко, вон кожа да кости. И как ветром до сих пор никуда не снесло?

– Э-э-э… А я гирьки в рюкзак кладу, – решила подыграть старику и встряхнула рюкзачок. – Так всяко безопаснее.

По смешинкам, что появились в глазах охранника, я поняла, он разгадал шутку юмора. Интересный дядечка попался.

– Разумно, – покачал головой. – А как звать-то тебя, девка?

– Аня.

– Федотыч я. Ну будь здоров, Аня. Так не стой, не мерзни тут. Вон лестница, вишь?

Эк раскраснелся, раскомандовался!  В тридцати градусную жару замерзнешь тут. Наоборот, от легкой прохлады, что хранили толстые стены, сразу задышалось легче.

– Ага.

– На втором этаже кабинет Андреевны-то. Ты по коридору иди, не сворачивай, да хорошенько таблички читай. Не промахнешься, тут у нас все расписано.

– Спасибо!

Я поспешила наверх.

Вот бы Верка удивилась, что я так слаженно врать стала! Но для дела же старалась!

А перед Федотычем все равно чуток стыдно было.

В коридоре на втором этаже никого не оказалось. Я не спешила, медленно шла, да оглядывалась по сторонам. Чистенько, аккуратненько так кругом, дорожки красные лежат, вазончики в кадках зеленеют, тишь да благодать… И двери в комнаты пациентов плотно так прикрыты, даже одним глазком не заглянуть!

– Доча!

От внезапного шепота за спиной меня чуть кондратий не хватил!

Сзади, из-за дверей одной из комнат выглядывала сухопарая старушка.

– Вы меня?

– Тебя-тебя, доча, – радостно закивала та. – Покушать есть чего?

– Чего?

Их что здесь не кормят?!

Выглядела старушка действительно болезненно: синяки под глазами, заостренное лицо, кожа, словно пергаментная. Казалось, еще чуточку усилий и она лопнет. И глаза. Большие, голубые и очень голодные!

– А чего есть, то и давай. Я не прихотливая. Хоть краюшку хлеба.

Вот дела…

– Извините, я…

– Иванова! – громыхнуло справа. – Ты опять за свое?!

Медсестра выскочила, словно из ниоткуда, и сразу же перешла в наступление. Крупная блондинка среднего возраста, грубо схватила бабку под локоть.

– Сколько тебе говорить, чтобы не клянчила у посетителей?! – ее прямо перекосило от гнева. – Еще одна такая выходка и вылетишь отсюда пинком под зад. Поняла?

Старушка вжала голову в плечи:

– Поняла, дочка, поняла. Чего уж тут не понять…

– Ну раз поняла, то шагай к себе, – подтолкнула она ту в спину. – И чтобы носа не показывала в коридор! Проверю!

Бедняжка скрылась в комнате, тихонько и плотно прикрыв двери. Да так и не подняла на меня взгляд.

Я же стояла, как оплеванная.

– Погодите, что здесь… Вы что их не кормите?

Гром-баба повернулась ко мне, нахмурила тонкие брови и презрительно бросила:

– Почему же не кормим? Выдумывает все Иванова. Маразм у нее. Старческий. Съест порцию, да почти сразу забывает об этом. Бывает такое, знаете ли.

– Но-о-о…

– Вы тут проведываете кого-то? – уперла руки в бока она. – Вот идите и проведывайте. Нечего без дела коридорами шастать, не положено.

У меня засосало под ложечкой. Ну и порядки…

Покачав головой, я припустила дальше, ничего не ответив. С такой спорить себе дороже, оплюет ядом, заглотит заживо и не подавится!

Кабинет заведующей оказался в самом конце коридора. Коротко постучав, я сразу вошла, не став дожидаться разрешения. В просторной светлой комнате, за письменным столом сидела женщина. Она мне сразу не понравилась.

Вот бывает такая нелюбовь с первого взгляда, что хоть волком вой, а от человека воротит. Так и здесь.

Вроде и молодая, и красивая, как с картинки глянца, и приветливая, а противно. До оскомины на зубах, до тошноты, до нестерпимого желания сразу обернуться и выйти. Но нет, нельзя. Работа.

– Здравствуйте, вы ко мне? – улыбнулась рафинированная брюнетка.

– К вам.

– Так что же вы стоите на пороге? Проходите, прошу.

Кристина Андреевна вновь сверкнула идеальной улыбкой.

Я немного замялась, но заняла кресло подальше от заведующей. И даже тут отлично чуяла приторный запах ее духов.

– По какому вопросу могу пригодиться?

– У вас, я слышала, вчера пациент выкинулся из окна. Расскажите-ка мне об этом поподробнее.

В одно мгновение вся любезность с нее слетела:

– Где слышали?

– Слухами земля полнится, – хмыкнула я.

Женщина подалась вперед, поставив локти на стол:

– А вы собственно кто?

– Простите мою бестактность. Анна Машкова, журналист газеты «Неделька».

Ух, как приятно-то говорить это официально!

– Кто вас сюда пустил? – зло прищурилась заведующая, в ее голосе зазвучал метал.

– Уважаемая, вы меня ни с кем не спутали? Я не кошка, чтобы меня впускали, сама вошла.

Она поморщилась, отвела взгляд в сторону. Я же, тем временем, продолжила деловым тоном:

– Вы так не любите прессу? Или же администрации геронтологического центра есть что скрывать?

Кристина Андреевна холодно покачала головой:

– С чего бы? Мы всегда открыты для общественности.

– Очень хорошо, – я показала ей официальный запрос от редакции для большей сговорчивости. – И так, что же произошло?