Истинная поневоле - Марина Эльденберт Страница 8

— Я не завтракаю.

— Придется, если хочешь, чтобы наш сын родился здоровым.

Я складываю руки на груди и приподнимаю бровь.

— То есть ты собираешься насильно затолкать в меня омлет?

Альфа наконец-то оборачивается и сканирует меня испытывающим взглядом.

— В этом есть необходимость?

Как ни странно, сейчас от запаха еды мне не хочется немедленно воспользоваться гостевым туалетом. Наоборот, в животе тихо урчит, потому что второй стейк вчера я пропустила, а против омлета малыш, кажется, не возражает. Поэтому я отодвигаю стул с ближайшей к двери стороны стола.

— Хорошо, я позавтракаю с тобой.

Доминик выключает плиту и раскладывает омлет по тарелкам, а потом ставит одну передо мной. Порция волчья, но я решаю не спорить и принимаю врученную мне вилку. Альфа опускается на соседний стул. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что он меня ждал. Услышал, как я проснулась, и ждал, пока спущусь. А значит, не только я хочу поговорить.

— Я хочу, чтобы ты сегодня посетила доктора, — подтверждает мою догадку Доминик.

— Я вчера уже была в больнице.

— Это хорошая клиника, но она не для вервольфов. Я хочу, чтобы тебя осмотрел наш специалист.

— И как ты собираешься убедить их принять не волчицу?

— Не волнуйся, они не станут задавать лишних вопросов. А я должен быть уверенным, что с сыном все хорошо.

Омлет вкусный, и я даже позволяю себе немного насладиться завтраком, прежде чем перейти к собственным вопросам.

— Зачем тебе ребенок?

— О чем ты? — прищуривается он.

— Зачем тебе ребенок от меня? Ты сам вчера сказал, что Хантер недовервольф. Этот малыш тоже родится таким. Неполноценным с точки зрения волков. Когда ты женишься на Одри, у вас будут общие волчата. Так зачем тебе мой ребенок?

Доминик откладывает вилку и пристально изучает мое лицо. Долго.

— Ты действительно не понимаешь? — интересуется он, и его вопрос заставляет меня почувствовать себя глупо.

— Что я должна понять?

— Это мой ребенок, Шарлин. Я не собираюсь от него отказываться только потому, что тебе так захотелось.

— Но ты заставляешь отказаться от него меня, потому что тебе так захотелось! — Мой голос почти срывается на крик, и я заставляю себя продолжить завтрак, только чтобы вернуть себе видимость спокойствия.

Странно, что у меня получается есть в присутствии этого тирана!

— Разве я тебя заставляю?

Я едва не давлюсь от возмущения.

— А как еще назвать то, что ты хочешь отобрать у меня ребенка?

— Не хочу.

Мои брови взлетают вверх: я совершенно точно ничего не понимаю. Поэтому прищуриваюсь и решаю уточнить:

— Что?

— Я хочу, чтобы мой ребенок остался в стае. Я не считаю его недовервольфом, как ты сказала. И я не собираюсь прогонять тебя, Шарлин. Ты тоже можешь остаться.

Остаться?

— Остаться в качестве кого, Доминик? Не думаю, что твоей супруге понравится присутствие в стае твоей бывшей любовницы. Уверена, мне придется ходить и оглядываться.

— Она не тронет тебя. Не пойдет против моей воли.

— Мы точно про одну и ту же Одри говорим? Или у тебя в запасе еще десять невест, послушных и кротких?

Доминик гневно раздувает ноздри.

— Ты видишь врагов там, где их нет, зато водишь дружбу с одним из них.

— Ни с кем я ничего не вожу!

Вот теперь мне кусок в горло не лезет, поэтому тоже отставляю тарелку и поднимаюсь. Стул отъезжает с противным скрежетом. А Доминик поднимается следом, нависает надо мной.

— Я тебе уже говорила, Доминик, что не смогу играть вторую роль. Поэтому мне нужен мужчина, для которой я буду единственной, вместе с которым мы будем семьей. Обычной семьей. Если я останусь в твоей стае, то ни с Одри, ни с другой волчицей или твоими любовницами я не стану мириться.

Я не опускаю взгляд, когда альфа смотрит прямо мне в глаза. Понимаю, что биться здесь бесполезно: он сильнее меня во всех смыслах. Но пасовать перед ним не собираюсь!

— Это торг?

— Это факт!

— Вот и мы вернулись к тому, от чего ушли, Шарлин. Хочешь ты быть со мной или нет?

Я хочу ответить, но он меня перебивает:

— Наверное, нет, раз ты все время придумываешь новые и новые причины, чтобы не оставаться.

— Мы можем заключить сделку…

— Нет! — отрезает Доминик. — Больше никаких сделок или условий. Этот ребенок мой, со мной и останется. А у тебя есть выбор: остаться с нами или уйти.

Он проходит мимо меня и только в дверях кухни бросает:

— Собирайся. Я отвезу тебя к доктору.

Спорить с ним больше нет ни сил, ни желания, а учитывая, что я уже собралась, мне остается только забрать сумку и предупредить Рэбел, что задержусь. Доминик не заставляет долго ждать и появляется спустя несколько минут. В костюме, строгий и сдержанный, он кажется мне еще более чужим. Незнакомцем. По пути в клинику мы молчим — несмотря на то, что сидим рядом. Я не представляю, о чем разговаривать с мужчиной, который хочет забрать у меня малыша. Он, очевидно, потому что все уже сказал.

Частная клиника вервольфов ничем не отличается от множества других: белые стены, светлая плитка на полу, тихая приятная музыка и минимум декора в приемной. Разве что здесь нет очереди — нам вообще не встречаются другие пациенты. Ни в коридоре, ни в приемной отделения. А вот весь персонал — мужчины-вервольфы. И я впервые задумываюсь о волчицах, о том, сколько их и как у них проходят беременность роды.

Как вообще проходят беременность и роды?

Почему-то именно здесь мне не по себе. Хотя вчера мой доктор сказал, что с малышом все в порядке. Мне просто нужно подтверждение, чтобы Доминик успокоился и больше не включал заботливого папашу, который стережет инкубатор. Чем быстрее все это закончится, тем лучше.

— Доктор Милтон готов вас принять. — Администратор указывает мне на дверь кабинета, и я направляюсь туда. Правда, буквально в шаге от цели понимаю, что Доминик следует за мной. Это заставляет меня остановится.

— Ты куда? — интересуюсь я.

— К доктору.

— Со мной?

— Естественно.

Только присутствие персонала с чутким слухом останавливает меня от того, чтобы послать Доминика лесом.

— Это обязательно? Это же личная консультация!

— Я отец нашего сына, Шарлин, и хочу знать, как протекает твоя беременность. Знать все.

— Почему ты уверен, что родится сын? Или девочка тебе не нужна?