Непокорная - Юлия Вариун Страница 8

- Прекратите, - захлебываясь слезами, просила я. – Хватит! Пожалуйста…

- Фехтование это красиво, - не унимался господин, - умение владеть мечем это искусство. Это… действительно красиво. Пока тренируешься. Когда серебристая сталь сияет на солнце, со свистом разрезая воздух, выписывает смертоносные узоры… Но, когда эта сталь вязнет в теле, входит с противным звуком пропарывая плоть… когда чужая кровь забрызгивает твое лицо… это уже не так привлекательно, Диана. Об этом не пишут в приключенческих романах. Знаешь, как звучат ломающиеся кости? Конечно, нет…

- Пожалуйста. Хватит, - умоляюще смотрю в безжалостные глаза. – Мне… мне надо подумать…

- Нет, Диана, - повышает голос господин и встряхивает меня за плечи. – Тебе надо понять! Не обдумать полученную информацию, а понять! Наемник это не просто человек, которого бояться и уважают. Это человек способный голыми руками задушить противника, перерезать глотку осколком бокала, свернуть шею… Не поединок на благородном оружие, хотя и такое бывает. А хладнокровно убивать, казнить. Потом отрезать голову преступнику и доставить в департамент, потому что без доказательств тебе никто не заплатит. Наемник – это в первую очередь, убийца. Ты должна уметь умерщвлять тысячами разных способов. Уметь причинять боль, что бы добывать информацию. Уметь терпеть боль, чтобы информацию не выдать. Если ты не можешь сама себе наложить шину на сломанную конечность, ты умрешь, дожидаясь помощи. Если не можешь остановить себе кровотечение – ты умрешь. Не разбираешься в ядах и противоядиях – ты умрешь. Будешь недостаточно быстра – ты умрешь. Охотники за головами бравые рубаки, не зависимо от пола. И могут похвастаться завидным количеством шрамов. Ты готова видеть в зеркале свое лицо, украшенное скользящим ударом кинжала? А вот эта красота…, - мужчина ласково пригладил мои растрепанные волосы, а потом жестко за них ухватил, словно желая меня натыкать мордой, как нагадившего кота, - эта красота в любом бою будет только мешать.

- Вы жестоки, - смотрю со злостью на мучителя, чувствую, что рука, держащая меня за волосы расслабляется, отпускает меня.

- Мне приходится быть жестоким, - отошел от меня мой спаситель – мучитель, и ругнувшись каким-то мудреным словом на драконьем наречье, пустил со своих рук жидкий огонь, что быстро расползся по трупам, пожирая их. – Кто-то должен делать грязную работу. Будь это уничтожение преступников или наставление детеныша на путь истинный.

Мы вместе смотрели, как огонь уничтожает изуродованные тела. Молча. Налетевший холодный ветер трепал подол моего платья и лохматил волосы. Я поежилась, чувствуя предательскую дрожь во всем теле. Или правда замерзла или это нервное?

- Пойдем, Диана, я перенесу тебя домой, - не глядя на меня произносит мужчина, надевая на свои холеные кисти тонкие кожаные перчатки.

- Почему вы не отрезали головы этим? – сглатывая снова подкативший ком к горлу, спросила я. – Вам же не заплатят…

- Я похож на человека, нуждающегося в деньгах? – удивленно выгибается черная бровь. – Нет, майса, это было личное дело, а я не наемник. И убиваю исключительно по велению души. Пойдем, - протягивает мне руку, второй уже раскручивая пространственную дыру, куда меня и утягивает за собой.

- ГДЕ ОНА?! – слышу голос разъяренного отца. Мы снова дома. – Видят боги, я был более, чем терпелив, я не позволял ее и пальцем тронуть! Но сейчас лично выпорю мерзавку! ДИАНА!

Я стушевалась под насмешливым взглядом господина и переступила с ноги на ногу. Если уже и папенька в таком настроение, то мне только и остается, что самоустраниться. О стену, что ли убиться? Дверь в гостиную распахивается, являя нашим взглядам злого отца. Неосознанно делаю шаг ближе к господину. Он же посланник повелителей, а они детей в обиду не дают.

- Что же ты? Храбрая наемница? – звучит насмешливо за моей спиной. И меня просто бесит этот издевательский тон.

- Диана! – словно не замечает нашего высокопоставленного гостя отец, но тут же осекается, увидев наконец-то серьезного господина в черном замшевом костюме. – Простите, господин, - склоняется папа и бросает мне, словно кость, - марш в свою комнату! Поговорим позже!

Я нерешительно переступила с ноги на ногу, но напутственный толчок в спину меня оживил, заставляя повиноваться. Мужчины остались одни, матушку так же, как и меня отправили прочь, но меня она не трогала, нервно теребя пальцы и кусая губы.

А я в смятении чувств поднялась в свою комнату и рухнула на кровать. Разревелась. Эмоции требовали выхода. А их было во мне через край. Мечта, которую я так любовно лелеяла многие годы, сегодня была зверски разорвана на клочки, поругана и растоптана начищенными до блеска ботфортами. Жестоко и цинично. Несправедливо.

- Диана, ты уверена, что все взяла? – суетится матушка, проверяя мой сундук.

- Мне там особо ничего и не понадобится, - смотрю в окно, как неотвратимо сгущаются тучи над городом, так и мое настроение не светлеет ни на тон. Карета, должная меня доставить в столицу, уже стучала колесами по мостовой, приближаясь к нашему дому. Вещи были равнодушно сброшены в недра сундука. – Пансионат обеспечивает формой и всем необходимым, - напоминаю я матушке.

- Все равно, нельзя ехать налегке. Так, белье, ночные сорочки… - копалась мать в поклаже, проверяя мою сознательность. – А это тебе зачем? – разворачивается ко мне родительница, брезгливо держа в руке отцовский кинжал, который я выкрала для своего неудавшегося побега. И сейчас не забыла его с собой прихватить. Зачем? Если мечта моя останется лишь мечтой? Не знаю. Не могу взять и отказаться от этой идеи. Да, господин был жесток, но не соврал мне ни на полслова. Не щадил моих чувств, факт. И надо будет при случае сказать ему «спасибо», что развеял мои неактуальные представления о профессии охотника за головами. Действительно никакого романтизма. Ничего красивого. Мерзко даже. Противно. Но… прав господин. Кто-то должен делать грязную работу. И я должна стать сильнее. Ловчее. Умнее. Мне надо больше знаний. Чтобы быть готовой к любой ситуации в жизни. даже, если я не смогу пойти и убить объявленного в розыск преступника, я смогу защитить себя, буде такая необходимость. Поэтому забрасывать свою порванную на клочки мечту не намерена. Аккуратно сложила все обрывки где-то в пыльном закоулке потемневшей от разочарований душе и любовно прикрыла все это надеждой. На что только надеюсь не знаю. Но точно не позволю сделать из себя покорную домашнюю клушу. Нет. Я буду жадно впитывать все необходимые знания. Пытаться найти знания запретные для моей половой принадлежности. И делая вид, что смирилась со своей участью, рано или поздно, но стану мастером меча. Хотя бы уровня Брайтона. А может быть когда-то и опрокинуть брата на лопатки удастся.

Карета подъехала, скрипнув, остановилась у ворот. Отец молча снес вниз мою поклажу, помогая кучеру ее закрепить. Мама спешно бросилась на кухню, за корзиной заготовленных гостинцев в дорогу. А я осталась в комнате. Попрощаться со своим детством. Сегодня меня увезет экипаж в неизвестность. А четыре года спустя я должна буду вернуться воспитанной, образованной леди. Вздохнула и подошла к небольшому зеркалу, всматриваясь в свое заплаканное отражение. Большие глаза смотрели на мир сквозь густую шоколадную патоку обиды. Маленький ровный нос покраснел на кончике. Огорченно опущенные уголки распухших от рыданий губ. Болезненная бледность. И только волосы горели нестерпимо радостными золотыми волнами, вокруг этого унылого лица. Мне показалось, что эта жизнерадостность на голове совершенно неуместна сейчас, ведь я почти в трауре по мечте. Я бросила взгляд на небрежно выброшенный матушкой кинжал, что призывно сверкал на прикроватном столике, словно сам просясь в руки. Сжала кулак, борясь с порывом. Но вдруг решительно взяла оружие с обоюдоострым лезвием и не думая – не мешкая, натянула первую прядь волос, приставила острие, максимально близко к голове, резко оттянула руку, наблюдая, как на пол золотым водопадом опадает россыпь золота. И снова – оттянуть прядь, резануть. Опять. И еще. Пока на голове не осталось нелепая копна волос, торчащая во все стороны, неровными огрызками.