Королева Тьмы - Энн Бишоп Страница 8

1. Кэйлеер

Люцивар Яслана вновь вернулся к первой странице списка имен, занесенных в регистр аккуратным почерком, и отошел от стола, ощутив толику веселья, — мужчины, которым очень хотелось посмотреть эти перечни, вместе с тем не имели ни малейшего желания приближаться к нему.

В этом заключалось его преимущество над другими потенциальными покупателями, которые сновали от стола к столу, листая списки выставленных на аукцион услужения людей. Никто не толкал его, не жаловался, что Люцивару требуется слишком много времени, чтобы просмотреть все имена, ведь никому не хотелось связываться с носившим Эбеново-серый Камень Верховным Князем, который к тому же был прекрасно обученным эйрианским воином, обладал вспыльчивым, взрывным характером и вполне заслуженной репутацией несдержанного человека, прибегающего к силе гнева — и огромных кулаков — без колебаний. Если к этому добавить его принадлежность к одному из сильнейших и самых властных семейств в Королевстве, а также служение при Темном Дворе в Эбеновом Аскави, не приходилось удивляться тому, с какой легкостью другие мужчины уступают ему выбор.

Но даже все это не помогало Люцивару почувствовать себя спокойнее на ярмарке услужения в Готе, столице Малого Террилля. Как бы это мероприятие ни называли, в воздухе витал отчетливый запах аукциона рабов, которые по-прежнему проводились в Королевстве Света.

Медленно шагая к двери, Люцивар сделал глубокий вдох и тут же пожалел об этом. В огромном зале собралось невероятное количество народу, и даже с открытыми окнами в воздухе разливался запах пота и усталости, а также страха и отчаяния, которые, казалось, исходят от самих имен в списках.

Выйдя из здания, Люцивар поспешил расправить темные, кожистые крылья. Он до сих пор так и не понял, осталась ли эта привычка на память о тех временах, когда у него не было иного способа сделать вызов, заработав очередной удар хлыста, или же ему просто нравилось ощущение солнца и ветра на темной коже после того, как несколько часов пришлось провести в помещении. Или, возможно, таким образом эйрианец напоминал себе, что теперь он стал покупателем, а не товаром.

Снова сложив крылья, он направился к дальнему краю огромного поля, отведенного под ярмарку, который целиком занимал эйрианский «лагерь».

В реестрах Люцивар заметил несколько эйрианских имен, которые вызвали в нем интерес, но не они, а другое имя — хейллианское — было истинной причиной, по которой он несколько часов напряженно проглядывал эти проклятые списки. Первый Эскорт Темного Двора настойчиво искал имя Деймона на протяжении последних пяти лет, с тех самых пор, как идиоты в Темном Совете решили, что ярмарки услужения следует проводить дважды в год, поскольку они могут оказаться замечательным способом переправить сотни людей, бегущих из Террилля и пытающихся обрести подобие нормальной жизни в Кэйлеере. И вновь, как раньше, Люцивар пытался отыскать причины, по которым имени Деймона не было в этих списках. И вновь отвергал все причины, кроме одной: он ищет не то имя.

Однако это было не слишком похоже на правду. Под каким бы именем Деймон Сади ни решился проникнуть в Кэйлеер, оказавшись на ярмарке, он стал бы использовать только свое собственное. Здесь было слишком много людей, которые могли узнать его, и, поскольку наказанием за утаивание сведений о носимых Камнях было немедленное изгнание из Королевства — либо в Террилль, либо во Тьму, вряд ли Деймон прибег бы к этому способу. Указывать же свой настоящий Камень под вымышленным именем было бы попросту глупо, потому что Деймон был единственным мужчиной, не считая Повелителя, носившим Черный Камень, за всю историю Крови. Тьма знает: у Деймона великое множество недостатков, но он отнюдь не дурак.

Преодолев вновь вспыхнувшее разочарование, Люцивар задумался, как объяснить все это Ладвариану. Песик породы шэльти, Предводитель, настаивал на том, чтобы эйрианец как следует просмотрел списки в этот раз, и, казалось, был уверен в успехе. Большинство людей посчитали бы довольно нелепым боязнь разочаровать собаку ростом в холке чуть выше колена, однако, когда лучший друг этого милого существа весит восемьсот фунтов и обладает довольно агрессивным темпераментом огромной кошки, умный человек не станет пренебрежительно относиться к чувствам своего четвероногого приятеля.

Люцивар отбросил эти размышления, добравшись до эйрианского «лагеря» — огромного огороженного участка голой земли, на котором находились грубо сколоченные деревянные бараки, колодец и сточная канава. Он почти ничем не отличался от загонов для рабов в Террилле. Разумеется, было и более пристойное жилье, с удобной постелью и горячей водой — для тех, у кого еще остались золотые или серебряные марки, чтобы за него платить. Остальные же довольствовались спальными мешками да жесткой землей. Для большинства эйрианцев, живущих в этом «лагере», жизнь была сложной: они старались выглядеть презентабельно после долгих дней, проведенных в мучительном ожидании, надеждах, догадках. Даже здесь, среди представителей расы, для которой надменность была столь же естественной, как потребность дышать, он улавливал отзвуки усталости, вызванной недостатком еды и сна, а также переживаниями, от которых нервы, казалось, были натянуты так, что вот-вот лопнут от напряжения. В воздухе чувствовался и горький привкус отчаяния.