Лебединый трон - Кэтрин Корр Страница 8

– А что насчет вас, лорд Руквуд? На вас я тоже не могу положиться?

Карета резко трогается с места, отбрасывая меня назад. Люсьен ловко и крепко хватает меня за плечи и рассматривает мое лицо.

– Так что, милорд?

Он отпускает меня и отодвигается.

– Я сказал, никому, Ваша Светлость. Это я и имел в виду.

Я поворачиваюсь к окну. Большие ворота уже скрылись за горизонтом. Видно только плотину, связывающую остров Мерл с материком, которой пользуются бескрылые: слуги, перевозчики груза и так далее. А так же мрамор и золото, которыми выложен замок, в особенности посадочная платформа, простирающаяся с первого этажа и заканчивающаяся высоко над морем. Здесь есть статуя, которую я всегда любила, лебедь с детенышем. Истертый и изъеденный дождем известняк. Я смотрю на них так долго, пока образ не размывается из-за слез.

Следующая часть, несколько дней занятий нет; мы с Люсьеном заняты тем, что пытаемся унять тошноту. Никто из нас раньше не ездил на каретах, и от движения экипажа у меня сводит живот. Можно было бы не обращать внимания, если бы это касалось только меня, но каждый раз, когда Люсьен бледнеет и его тошнит, я могу только представлять, что происходит в его голове: «Все это только потому, что эта идиотка отказывается летать…»

Иногда нам разрешалось выйти из кареты, когда меняли лошадей или когда мы приезжали в один из редких постоялых дворов на пути. Поначалу никакой отдых не помогал мне с болезнью, но в конце концов мое тело, кажется, приспособилось. Тошнота прошла, и я снова оказалась в состоянии есть и была готова обратить внимание на земли, которые мы проезжали. Люсьен тоже оживился и на седьмое утро после отъезда из Мерла снял с багажной полки над головой сверток бумаги.

– Что это?

– Ваш следующий урок. Я думаю, вам нужно знать больше о семье, частью которой вы являетесь. По словам моего отца, покойный защитник счел, что лучше держать вас в неведении, чтобы, – он слегка пожимает плечами, – защитить вас.

– И я уверена, мой отец был прав.

Надо заметить, я совсем так не считаю. Наоборот, как бы мне хотелось, чтобы он каждый день делился со мной знаниями не только об Атратисе, но и обо всем, что я должна была знать, вместо того, чтобы учить меня тому, что я выбрала: как читать ночное небо, как сражаться и ездить верхом. Но все же Люсьен должен знать свое место. Я машу рукой в сторону бумаги, которую он разворачивает.

– Вы можете повременить с этим. Для начала, у меня есть вопрос. Что вы имели в виду в день выезда, когда сказали, что я мишень?

– Разве это не очевидно? – Он усмехается, вздернув бровь.

– Просветите меня.

– Ладно… вы являетесь мишенью по двум причинам. Во-первых, вы мишень для тех членов семьи, – он постукивает пальцем по свертку, – которые предпочли бы, чтобы значительное состояние Атратиса принадлежало кому-то другому. Я думаю, это поможет вам понять.

Сбоку к карете прикреплено что-то вроде складного столика. Люсьен тянет его вниз и расстилает сверток, придавливая его книгами с обеих сторон.

– Это семейное древо.

– Верно. Это предок нынешней королевской семьи Сигнус I. Как видите, у его сына, Сигнуса II, было много детей. Много потенциальных претендентов на трон.

Я всматриваюсь в имена и даты, расписанные мелкими буквами: бесчисленные рождения, браки, смерти. Мой палец находит нынешнего короля, моего дядю, а под ним два имени: мои двоюродные кузены Арон и Одетта. Рядом с королем его младший брат, Ротбарт (мой отец), и под ним я. Третья в очереди на трон. Нет, вторая. Арон был лишен права наследования.

– Значит, если что-то случится с Одеттой, корона перейдет мне. – Приступ тошноты грозится вернуться при одной мысли о таком раскладе. – А что будет, если я умру?

– Если вы умрете сейчас, доминион Атратис перейдет к королю и будет заселен так, как он сочтет нужным.

– Предполагаю, мне лучше надеяться, что мой дядя не планирует меня убивать, – я говорю легкомысленно, надеясь на утешение. Но Люсьен не делает мне такого одолжения.

– И в самом деле. Он может, конечно же, использовать вас в качестве свадебного подарка, продать на аукционе тому, кто больше всего заплатит. Возможно, одному из ваших бесчисленных кузенов.

В том числе и Люсьену, если это семейное древо не лжет. Я вдруг задаюсь вопросом: какими были мотивы Ланселина, когда он предложил мне нанять его сына в качестве клерка? Вероятно, Люсьен был честен, когда сказал мне не доверять ему.

Мой компаньон ухмыляется, словно слышит мои мысли.

– Вы чрезвычайно ценны, Ваша Светлость. Будучи живой или мертвой – значения не имеет.

Мерзавец. Я отодвигаю бумагу в сторону и откидываюсь на подушки.

– А в чем вторая причина? Вы сказали, что есть две причины, по которым я мишень.

– Что ж, вы можете стать мишенью для тех, кто стремится не к перераспределению власти, а к полному разрушению прогнившей системы.

– Такие люди есть?

– Да. Среди бескрылых, и даже несколько среди знати. Мятежники, которые желают освободить бескрылых, устранив тех, кто правит ими.

– Но это несправедливо! Вы знаете, какие перемены наступили в Атратисе благодаря моим родителям. Школы для бедных бескрылых детей, бесплатный лазарет в Хите…

– Как и множество других благ, но если потеряете контроль в своем доминионе, вы будете заменены кем-то, кто хочет только эксплуатировать… вы видели людей в этих краях. У них не осталось никакой надежды.

Мы покинули земли Атратиса более суток назад и сейчас проезжали через доминион Бритис. Слухи, которые доходили до меня, не описывали в полной мере плачевного состояния прилежащих к дорогам деревень. Я помню пустые глаза бескрылой семьи, мимо которой мы проехали этим утром. Они стояли перед домом с окнами без стекол и наполовину отсутствующей соломой на крыше.

Дети даже не были обуты.

Люсьен качает головой и выглядывает из кареты.

– Как думаете, почему состояние этих дорог так ужасно?

Я хмурюсь, слежу за его взглядом и удивляюсь такой смене темы.

– Не знаю. Они сильно плохи?

– Да. Куча выбоин, отсутствие надлежащего покрытия… это даже дорогой не назовешь. Не сравнить с ситуацией во Фрайанландии. Но ничего и не предпринимается, чтобы их отремонтировать, потому что знать очень редко здесь проезжает, а бескрылые не в счет.

Пару минут никто из нас не произносит ни слова. Какая-то часть меня желает закончить разговор, приказать ему пересесть в другую карету, но я ничего не могу с собой поделать.

– Вы тоже относитесь к знати, – я пододвигаю к нему семейное древо. – И мы с вами родственники: ваше имя здесь, как и мое. Вы часть этой… прогнившей системы, которую, кажется, презираете. И я действительно знаю бескрылых. Мы с Летией большую часть времени провели вместе. Я доверяю ей…