Избавитель - Василий Головачев Страница 8

В субботу 25 августа Ростислав сдал дежурство сменщику и направился домой на мопеде. Это был его единственный, но весьма надежный вид транспорта.

Утро выдалось тихое, ласковое и солнечное, хотя довольно прохладное. Впереди Ростислава ждал отдых, творческий поиск и приятное чтение: он недавно приобрел книжку Треххлебова «Кощуны Финиста», — поэтому настроение складывалось хорошее, под стать утру. Дома он облился холодной водой во дворе, позавтракал и сел в светлице перед телевизором с книгой в руках.

По третьей российской программе передавали новости.

Несколько сообщений заинтересовали Ростислава.

О первом возвращении с Марса автоматического корабля с образцами грунта.

О запуске под лед Европы — спутника Юпитера — космического робота.

О дебатах в Евросоюзе о закрытии традиционных электростанций в связи с созданием «вакуум-квантовых насосов», качающих энергию прямо из вакуума.

Об открытии регулярных рейсов вокруг Земли первого орбитального самолета «Енисей», созданного в России.

О регулярном посещении двух космических станций — международной «Альфы» и российского «Байкала» — состоятельными космотуристами.

О китайской программе полетов на Луну и к другим планетам. Китайцы действовали последовательно и готовились к запуску собственной орбитальной станции «Великий поход».

Последняя новость была трагической: в Корее произошел случайный взрыв атомной бомбы, унесший жизни более сорока тысяч человек.

Светлов выключил телевизор, посидел в кресле, машинально поглаживая пальцем свой давний амулет — малагасийского божка бемихисатра, которого он называл Михой, и вдруг почувствовал беспокойство. Лупоглазый человечек под пальцами, казалось, ожил и поежился.

Ростислав прислушался к звукам, доносившимся в дом с улицы, выглянул в окно.

Напротив через улицу жила семья переселенцев Хосроевых из Ингушетии в количестве семи человек: старший Хосроев — Амид, в возрасте семидесяти лет, его жена, средний Хосроев — сорокалетний Нурид, его жена Фатима и трое детей, старшему из которых исполнилось пятнадцать лет. Светлов хорошо знал эту семью и недобрых чувств к ним не питал, несмотря на прошлые стычки с «лицами кавказской национальности» на территории Чечни, Ингушетии, Дагестана и за пределами России вообще. Хосроевы жили тихо, мирно и к соседям относились уважительно.

У дома он увидел машину дорожно-патрульной службы с мигалкой и потрепанный «уазик» с синей полосой по борту. Из «уазика» выскочили четверо крепких парней в форме спецназа, с автоматами в руках, в масках, и бросились в дом Хосроевых, одним ударом сломав калитку. Навстречу им попалась старуха с тазом в руках, ее оттолкнули в сторону, женщина выронила таз с бельем и упала. Затем послышались крики, треск мебели, звон стекла, удары, и спецназовцы выволокли из дома Нурида Хосроева и его пятнадцатилетнего сына. У парня шла из носа кровь, а у его отца багровела под глазом здоровая опухоль. Мать парня с воплями и причитаниями бросалась к мужу и сыну, но ее отталкивали, пока спецназовец по знаку мужчины в штатском, вылезшего из милицейской «Самары», не ударил ее по лицу. Светлов больше не колебался, вышел на улицу.

— Эй, богатыри, — окликнул он спецназовцев, волокущих соседей к машинам. — Может, не стоит столь радикально обходиться с людьми? А тем более с женщинами? Они-то в чем провинились?

Мужчина в штатском костюме, средних лет, с одутловатым бледным лицом и глазами навыкате, оглядел его с ног до головы, кивнул кому-то:

— Обыскать!

Из «уазика» выпростался еще один здоровяк в камуфляже, двинулся вразвалку к Светлову, демонстративно положив руку на ствол автомата.

— Руки на затылок! Повернись!

Люди делятся на носителей культуры и недоносков, вспомнил Ростислав чье-то изречение. Усмехнулся в усы, покосившись на бугая с автоматом, сказал, обращаясь к руководителю акции:

— А за пивом не сбегать?

— Чего?! — не понял тот.

— Надеюсь, документы на обыск у вас имеются, гражданин хороший? На дворе двадцать первый век, время зачисток миновало.

Спецназовец коротко ударил его кулаком в подбородок… и провалился вперед, сделав два шага по инерции и улегшись лицом в дорожную пыль.

Его сослуживцы, волокущие избитых ингушей, остановились.

Стало тихо.

Ростислав, прихрамывая, отмахиваясь прямой ссохшейся рукой, перешел улицу.

— Не желаете объяснить народу, что происходит, милостивый государь?

Одутловатый командир спецназа опомнился, сверкнул глазами.

— Взять его!

Двое верзил отпустили старшего Хосроева, бросились на Светлова и один за другим отлетели к забору, едва не сломав штакетник, тяжело рухнули на дорогу.

Глаза мужчины в штатском сузились. Он сунул руку за борт пиджака, сделал шаг вперед.

— Ты на кого руку поднял, хромой?! Я ж тебя!..

— Не пугай, губошлеп, — махнул здоровой рукой Ростислав. — Я и хромой из тебя говядину сделаю. Чем провинились эти люди? За что вы с ними так грубо?

— Застрелю, падла! — выдохнул спецназовец, державший младшего Хосроева. — Мордой в землю, быстро!

Светлов покосился на него, с печальной снисходительностью качнул головой.

— Классные кадры готовятся на родине моей. Давай стреляй, засранец, только потом ведь не отмоешься.

Командир группы дернул щекой, посмотрел на своего подчиненного.

— Подожди, сержант. — Повернул голову к Светлову. — Кто ты такой, инвалид? Документы есть?

— Зайдешь по-хорошему в дом — покажу. Капитан Светлов, рэкс ГРУ. Бывший, разумеется. Ну, а теперь и ты представься по форме.

Одутловатый несколько остыл, махнул рукой своим подчиненным, намеревавшимся довести дело до конца — скрутить обидчика и поломать ему парочку ребер.

— Капитан Корецкий, Калужский ОМОН. Эти люди обвиняются в краже, так что не вмешивайся, рэкс, тебе же дороже обойдется.

— Кто их обвиняет в краже?

— Местные жители. У твоих соседей пропали настенные часы, швейная машинка и десять метров полиэтиленовой пленки.

— Это у кого пропали? Не у Коли Бережного случайно? Он же алкоголик, тянет из дома, что попадется, продает и пропивает.

— Я ему сейчас!.. — рванулся к Светлову омоновец, которого он уронил самым первым.

Ростислав не двинулся с места, обманчиво расслабленный с виду и угрюмо спокойный.

— Отставить, Лукьяненко! — буркнул командир ОМОНа, посмотрел на ингушей, на их зареванных женщин, на Светлова. — Ты ручаешься, что они не воровали? У меня санкция прокурора.