Карты судьбы - Наталья Колесова Страница 8

Он шагнул было к выходу, но вдруг, круто развернувшись, опустился перед Эрни на одно колено. Девушка отшатнулась, но, перехватив ее испуганную руку, горец заговорил хрипло и умоляюще:

– Не уходи, останься с нами – пока захочешь, пока позволят твои богини… Позволь мне заботиться о тебе, позволь быть рядом, беречь и защищать тебя!

Эрни молчала. Опустив глаза, он продолжил:

– Я не потревожу тебя ни взглядом, ни словом… Клянусь, эта была минута безумия, она больше не повторится. Прости меня.

– Мне ли прощать… – сдавленно сказала она. – Мне ли, которая над собой не властна…

И отвернула исказившееся лицо. Дан поцеловал ее узкое запястье и неслышно вышел.

Не знаю, почему я все рассказала ему – не другу, не брату, не даже благородному Владетелю – чужаку, горцу, с суровыми и властными глазами воина. Никто не в силах понять до конца чужого горя, но я видела отблеск страдания на его холодноватом обычно лице. «…У вас, жителей равнин», – сказал он. А мне хотелось ответить, что мой жених – один из них. Но тогда Дан не сдержал бы любопытства, а я – желания узнать судьбу Князя Серебра.

Дан почти всегда был рядом – в переходе, в бою. Я не хотела жалости, но нуждалась в поддержке и дружбе. Я получила и то и другое. И не только от Дана.

Если отбросить воспоминания, можно сказать, что я была счастлива – несмотря на все тяготы войны, несмотря на кровь и смерть. Я могла мстить, рядом были друзья, и даже странная сила, которой наградили меня богини, уже не мешала и не пугала. Казалось, я стала хозяйкой своей судьбы, своих сил, своих мыслей…

– Брон!

Резкий оклик был точно удар хлыста. Головы горцев, как по команде, повернулись к Дану. Он сидел на коне, сузившимися глазами глядя на юношу. Не понимая, в чем его вина, Брон нехотя подошел к командиру. Упершись рукой в бедро, тот смотрел на него сверху. Неудержимый гнев – гнев, которому не было ни причины, ни названия, – душил Дана.

– Брон! – сказал он холодно. – Что это значит?

– Что? Что, мой командир? Я только помог Эрни… Ты ведь сам говорил…

– Я говорил! – нетерпеливо кивнул Дан. – Я говорил. Но ты слишком стараешься, парень. Ты слишком усерден.

Глаза Брона метнулись в сторону. Дан концом плетки поднял его подбородок.

– Посмотри на меня. Уж не влюбился ли ты?

– Если будет на то разрешение командира, – пробормотал Брон.

С мгновение Дан смотрел в его смущенное лицо. Гнев и удивление боролись в нем. Наконец тихо рассмеялся:

– Разрешения любить не спрашивают, дурачок. Любовь приходит и уходит, и ничто не в силах ее остановить. Иди. Если добьешься от нее хоть одной улыбки, сделаешь мне самый лучший подарок. Я сумел заставить ее только плакать…

Дан вошел в палатку и был застигнут врасплох с самого порога:

– Не бери завтра Брона!

Дан замер с рукой у ворота. Давешний гнев взметнулся в нем – он резко рванул застежку.

– Почему? Боишься потерять этого красивого мальчика?

Даже не заметив необычной резкости его тона, Эрни взволнованно подошла к нему.

– Я не боюсь. Я знаю. Я могу предвидеть будущее. Худшее будущее. Сегодня… Сейчас я увидела его лицо… изрубленное мечами. Прошу, Дан, поверь мне!

Нахмурившись, он смотрел на нее.

– Ну хорошо, хорошо… Я оставлю его охранять наших лошадей. Хотя это будет нелегко.

Охотники напали на спящий лагерь, как они одни это умели – внезапно, бесшумно. Часовые лежали с перерезанными горлами, просыпавшихся стрейкеров разили одним ударом меча… Лучники, рассеявшись вдоль опушки, деловито и неспешно снимали немногих бегущих. Дан, оглянувшись, увидел, как, слегка приопустив лук, Эрни отводит с лица волосы.

– Эрни!

Стрейкер бежал прямо на нее – израненный, но все еще сильный, разъяренный зверь. Эрни словно не видела его, лицо ее было бледным, глаза – слепыми.

– Эрни!

Вопль словно пригвоздил всех к месту – и в этом замершем мире Дан увидел, как взлетел и опустился меч стрейкера…

Кинжал вошел ему под правую лопатку. Дан рывком откатил в сторону тяжелое окровавленное тело. Наполненные болью и страданием глаза Эрни смотрели ему в лицо.

– Брон… Он умер… Его убили… Только что… Вот сейчас… Дан, от судьбы не уйдешь…

Обняв ее, горец крикнул:

– Саймон! Быстро в лагерь! Там засада! Быстро!

Его нетерпеливые пальцы скорее рвали, чем снимали с нее одежду. Эрни спокойно повела взглядом, сказала удивленно:

– Кровь?

– А ты что думала, – бормотал Дан, – у тебя в венах вода? О… Счастливы твои боги, девушка!

– Я услышала чей-то крик, в последний момент прикрылась луком… Теперь надо будет менять его… И кольчугу…

Перетягивая рану тряпкой, Дан кусал сухие губы. Ему хотелось кричать, вопить, плясать от радости… от счастья… Вместо этого он сказал:

– Подарю тебе новые.

– Пока мы защищаем их от стрейкеров, они воруют наших лошадей и убивают наших людей!

Саймон втолкнул в круг единственного уцелевшего грабителя. Упав на колени, тот рыскал испуганным взглядом по суровым лицам горцев.

– Умоляю, помилуйте меня, Владетели! Я не трогал вашего мальчика!

– Зачем вы напали на наш лагерь?

– Они говорили, у горцев хорошие лошади и полные сумки добычи… Голод, голод и дети заставили меня заняться разбоем!

– Ты виноват, – Дан сделал знак, но человек, в отчаянии вглядывающийся в безжалостные лица, вдруг метнулся к ногам Эрни.

– Владетельница! Моя Владетельница!

Несколько мечей одновременно ткнулись в его спину, но Эрни, наклонившись, отвела их движением руки.

– Гнор?

– Моя Владетельница, – повторял тот, целуя ее ноги.

– Как ты оказался здесь?

– Голод… моя Владетельница… голод… те, кто хотел выжить, ушли…

– Голод? Какой голод? В замке достаточно припасов, чтобы продержаться до весны.

Гнор беспомощно пожал плечами.

– Та… вторая госпожа сказала, что не может помочь нам…

Эрни медленно выпрямилась.

– Гнор?

– Да, госпожа?

– Поклянись, что не убивал мальчика.

– Пусть покарают меня боги! Эрни повернула голову.

– Дан, могу я отпустить этого человека? Охотники зароптали, но командир ответил:

– Его жизнь и смерть в твоей власти, Владетельница.

– Возвращайся, – тихо сказала Эрни. – Возвращайся, Гнор. Будь моя воля, я вынесла бы и боль, и слезы, и голод, лишь бы остаться на родине. Прощай. И никому не говори о нашей встрече.