Драконий коготь - Артур Баневич Страница 77

Дебрен ударил мула пяткой в бок. Животное медленно двинулось вперед, в сторону ветряка. Деф Гроот пошел рядом, не обращая внимания на доходящую до щиколоток грязь.

— Чего ты, собственно, хочешь?

— Помочь. Тебе же нужна помощь.

— Мне? — криво усмехнулся магун. — Она девочке была нужна.

Некоторое время двигались молча.

— Ей я помочь не мог, — буркнул Деф Гроот. — Тебе — могу.

— Я не сижу на краю крыши, уставившись в пропасть перепуганными глазами.

— Но когда-нибудь можешь сесть.

— Глупости.

— Я незаурядный душист, Дебрен. Знаю, что говорю.

Они миновали первый поворот, подходили ко второму.

Дебрен смотрел вверх, на конец устремленного в небо крыла ветряка. Там сидела какая-то птица. Нахохлившаяся, как та девочка, образ которой стоял у него в глазах.

— Ты знаешь, что говоришь. И ты незаурядный. Но я не приму от тебя совета. Несомненно, доброго. Потому что тогда я окажусь твоим должником, благодарным тебе. А быть благодарным тому, кто пальцем не пошевелит, когда надо спасать детей, я не умею. Я не говорю о том, чтобы подвергать опасности жизнь или жертвовать имуществом. Не пойми меня неверно. Я говорю о том, чтобы пошевелить пальцем. Между нами — ее кровь, Деф Гроот. Этого ты не изменишь.

Миновали второй поворот. За ним все было таким, как прежде. Телега, два костра, тучи комаров. Санса, укрывшийся в клубах дыма и вперившийся в горшок с варившимся на ужин супом. И жена насосника, копошащаяся у своих горшков. Ее лицо…

Дебрен остановился. С лицом женщины что-то было не так.

Из-за ветряка вышел Кипанчо. Проходя мимо накрытого одеялом стола, задержался, наклонился, поднял что-то маленькое, сунул под одеяло. Дебрен слез, медленно, на слегка занемевших ногах двинулся навстречу. Раньше этого стола не было. Но что-то, что скрывалось под полосчатым одеялом…

— Ты припозднился, мэтр, — меланхолически улыбнулся ему Кипанчо. — У чудовища, как видишь, уже нет заложницы.

— Вижу. — Он не знал, что можно было бы сказать еще.

— С мула ты свалился, что ли? — Рыцарь глянул на покрытые сгустками крови брови, на перевязанную руку. — Не надо было так гнать.

— Я вижу, — повторил Дебрен и сглотнул. — Девочка… где она?

— В будке, которая этим бедолагам служит домом. Мать ее собирается купать.

Дебрен посмотрел на женщину. Ее лицо ничего не выражало. Ни радости, ни горя. Некоторые люди реагируют именно так. Просто кипятят воду.

— Деф Гроот… Ты должен с ней поговорить.

— Нет, Дебрен, — спокойно ответил душист. В глазах у него стояла такая же грустная улыбка, как и у Кипанчо. — Надо тебе кое-что объяснить, потому что, вижу…

— Ты скотина.

— Не возмущайтесь, мэтр, — встрял в разговор рыцарь. — Деф Гроот знает, что делает. Чудовище все еще подает звуки, а значит, живет. А пока оно живет, эти люди находятся под влиянием его чар, безвольные, словно куклы. Я знаю это по собственному опыту.

— Господин Кипанчо, что касается вас, так…

— Она жива, — быстро прервал его Деф Гроот. — Не свалилась…

— Что?

— Она сбросила веревку.

— Что?

— Мой хозяин забрался на самую крышу, — терпеливо пояснил Санса, выросший рядом как из-под земли. — Я бы пошел сам, но ведь это веревка дефольская, непрочная. Мужчину солидного телосложения могла не выдержать, тем более с девчонкой на спине. А господин Деф Гроот, хоть легкий и по ловкости почти белке ровня, не дал себя уговорить.

— Он ученый, — снисходительно заметил Кипанчо. — А это была работа для людей действия, таких, как мы, Санса.

— Она сбросила веревку? — все еще не верил Дебрен. Деф Гроот, не очень красиво ухмыляясь, стянул одеяло со стола. Дебрен замолчал, но мираж не исчезал. Вся столешница была завалена леденцами, пирожками с разнообразной глазурью, кучками шоколада, сахарным горошком, звездочками, лодочками, мельничками, тряпичными куколками и мишками из кроличьего меха, сушеными фигами, изюмом и, пожалуй, всем, что могла предложить жаждущей лакомств и игрушек детворе богатая ярмарка.

— Какая десятилетняя девочка устоит? Достаточно было просто показать. Кипанчо даже особенно жестикулировать не пришлось.

— Пришлось, — не слишком дружелюбно бросил оруженосец. — Потому что вы не сумели бы как следует перевести его слова.

— Я знаю крестьян, — сказал Деф Гроот. — Легко было предвидеть, что человек их крови за несколько побрякушек забудет о чести и сделает то, что ему велят.

— Но откуда все это?.. — Дебрен прошелся пальцами по сладостям и фигуркам.

— В стране, где так много четырехруких чудовищ, дети очень пугливы, вот я и прикупил заранее немного сладостей. Раздаем по деревням, — разъяснил Кипанчо.

— И за это дети вас любят, — подытожил Деф Гроот, неприятно улыбнувшись. — А слава о ваших деяниях идет по свету, поэтому мир присылает рыцарю Кипанчо много денег, чтобы ему было на что покупать сладости для грустных детей Дефоля. А также, что требует немного более значительных сумм, новые копья вместо поломанных.

— Правда, — невозмутимо согласился Кипанчо. — Последнее время дела у нас идут лучше. Люди поняли, что такое ветряки. Наконец-то.

Дебрен взял со стола сушеную фигу и принялся жевать. Есть ему не хотелось, но еще больше не хотелось что-либо говорить.

* * *

Разбудило его фырканье коня. Сивка рыцаря Кипанчо стоял около кучи хвороста, которым Санса должен был подпитывать маленький костер. Санса спал сном праведника, а костер не угасал окончательно только потому, что топливо было сырым и горело медленно.

Почему рыцарев конь фыркал над кучей хвороста, Дебрен не понимал. Веревка была достаточно длинной, да и свежей травы вдоволь. Коню не приходилось натягивать поводья и болезненно выкручивать шею, чтобы как можно ближе подойти к спящим.

— Ничего, ничего, — пробормотал Кипанчо, открыв на минуту один глаз и поворачиваясь на подстилке. — Это свой, все хорошо.

Успокоенный конь направился к лужайке. Дебрен — с некоторым запозданием — начал сканировать ауру, окружающую животное. Без особого желания, потому что от этого у него болели голова, и рука, и рассеченный лоб, а прежде всего — сонливость испарялась из головы, словно вода с раскаленной сковороды. Однако он хотел удостовериться.

Это потребовало определенного времени, потому что конь был трофейный, привезенный из северной Югонии или с Ближнего Запада. Для его дрессировки воспользовались теммозанской магией, причем не в виде прямых заклинаний, а в качестве катализатора гипноза. Дебрен понятия не имел, на что способен конь рыцаря Кипанчо. Может, он мог танцевать и петь, а может, только то, что делает обычный верховой конь, и ничего больше. Ведь чародеи-иноверцы умели испортить дело или обмануть клиента точно так же, как випланские чародеи-махрусиане. Но он предупредил хозяина тихо и деликатно, то есть сделал это именно так, как следует.